По памяти и с натуры - [28]
А я пошла прямо в справочный киоск. В киоске спрашиваю: как мне найти Ковалева? Эта тетка отвечает: в Москве Ковалевых три с половиной тысячи. Я ей тогда: мне нужен Ковалев Николай Иванович. А она: Николаев Ивановичей Ковалевых у нас двести сорок человек. Я ей: который мне нужен Ковалев, он инженер и ему тридцать два года. Она: так бы и говорили! Покопалась, покопалась, по телефону куда-то позвонила. В общем, дала мне адрес.
Ладно. Еду по адресу. А ехать мне трудно: я же в Москве первый раз. Куда ехать, на чем ехать — неизвестно. И кого ни спросишь, каждый дает другой совет. Один говорит: на автобусе. Другой советует на метро. Третьему кажется, что надо трамваем… Даже подрались из-за этого на скверике два пенсионера. Ага. Я у них спросила тоже: как добраться? Так они так разгорячились, что один пенсионер другому заехал в ухо. «Нет, кричит, это по Садовому кольцу, а ты врешь, как всегда, путаник, шизофреник — вот ты кто!» А третий пенсионер стоял тут же и засвистел в милицейский свисток, чтобы их разнять… Я поскорее с этого сквера подалась подальше.
Ладно, не буду рассказывать, как я до него добралась, до Ковалева. Факт такой, что нашла улицу, нашла дом, нашла корпус, нашла подъезд, нашла этаж, нашла квартиру. Позвонила. Открывает мрачная такая тетка, посмотрела сердито… А когда я сказала, что к Ковалеву, она аж зашипела. Думаю, сейчас укусит! Но ничего, рукой махнула на дверь: там, дескать, Ковалев, и уползла к себе. Я стучусь. А из-за двери патефон играет. Заграничная такая пластинка: знаете, певица мяукает печальным полубасом… (Пародирует.) «Муой Муалыш, мюня муучит, я муолчать уж не муогу…». И видать, из-за этого мяуканья стука не слышно. Тогда я поставила свои вещички под вешалку и ка-ак дам кулаком по двери — по-нашему, по-трифоновски. Дверь открылась: сам Ковалев стоит в полосатой пижаме — вот как раньше каторжников одевали, в крупную такую полоску.
— Вы ко мне, малютка?
— Ага.
— Пройдите, крошка.
Я вошла. Смотрю, в комнате у него сплошной модерн: все полированное, все новое, все это на ножках враскарячку. И главное, у самого морда — тоже вроде полированная. Знаете, усики стрелочками, на затылке гривка, на лбу челка. Рассматривает меня, как в музее статую.
— Малютка, я вас не помню.
— Правильно, говорю, мы с вами и не видались.
— А кто вам подсказал прийти ко мне? Эдик?
— Неа.
— Эрик?
— Неа.
— Юрик?
— Неа.
— Неужели — Эллочка?
— Неа. Я к вам от Гали.
— Простите, не помню: какая Галя?
— Ваша жена. Вот какая.
Ну тут он, правда, аж попятился назад. И улыбнуться хочет и не может: боится меня. Но все-таки сглотнул так слюну и говорит:
— Кхм… Очень приятно, садитесь, пожалуйста… Ликеру, может, выпьете или коньячку?
Я говорю:
— По-вашему, я брала отпуск за свой счет, приехала в Москву, чтобы с вами ликеры распивать? Нет, голубчик, я приехала вас спросить: что теперь будет дальше с вашей стороны?
— В каком смысле, крошка?
— Слушайте, бросьте меня называть крошкой. Я такая крошка, которая может поднять и нести сорок килограммов, а то и шестьдесят. Ясно? Ну и вот.
Он, знаете, застенчиво так отшатнулся на всякий случай, но все-таки улыбается мне. А я — ему:
— По-вашему, это правильно, так вот, ни с того ни с сего бросить жену?
— Нет, что вы! Я ужасно горюю! Ужасно! Но что делать, если любовь прошла? Сердцу ведь не прикажешь, правда?..\
— Ну так. К жене прошла ваша любовь. А ребенок при чем?
— Да, ужасно! Я сам понимаю… Я так люблю детей… Ужасно! Я даже подумывал навестить…
— Ну и в чем же дело? — спрашиваю.
— Да так, знаете, как-то… Все дела… Да вы садитесь, пожалуйста.
— Нет, зачем же?.. Давайте лучше прямо сейчас и поедем!
— Простите, куда поедем?
— А к Гале.
— К Гале?! Кхм…
— Вы же сами говорите, что собирались.
— Да! Ужасно! Я буквально каждую ночь мечтаю — это будет так чудесно: повидать Галочку, ребенка…
— Ну вот, собирайте в дорогу вещички, купим гостинцев и — прямо туда! Что вам надо с собой взять?
Я оглядываю комнату, хватаю мыльницу, щетку, носки и прочее такое… Он сперва только рот открыл. А я шарю в шкафу, собираю все в одно место и спрашиваю его — культурненько, между прочим:
— Вы в каком пиджаке поедете? В этом? Давайте сюда белье, галстуки…
Он семенит за мной, пытается у меня отнять вещички, блеет даже как-то по-бараньи:
— Что вы! Что вы! Положите обратно! Разве можно так сразу?! Куда вы, ну куда вы уносите?! Я же говорю: я должен еще подумать!
А я — будто и не слышу его. Выбросила из его чемодана какое-то там барахло, сама складываю туда, что набрала, и приговариваю:
— Посуда нам не понадобится, а вот простынки придется взять отсюда: я знаю, у Галочки постельного белья немного. Давайте мне сюда носки, туфли домашние и еще ложки, вилки, ножи — это все очень пригодится там.
Он визжать принялся от злости:
— Перестаньте сейчас же! Я, наконец, состою на службе! Меня не отпустят! Да зачем вы берете мой халат?! Отдайте сюда!
— А что вы раскричались? Будто я себе беру. Мы же вместе поедем!
— Никуда мы не поедем! Вы слышите?! Сейчас же уйдите от меня!
