Тим появился из проходной почти сразу, словно ждал её визита. Всё такой же растрёпанный, руки в брюках. Но на бейджике под логотипом Объединённых Энергосистем значилось: Флаконников Тимофей, ведущий инженер. И золотая молния психокинетической паранормы. Знаки паранорм в служебное время обязаны были носить все, за исключением телепатов: эти не имели права вообще скрывать свой ранг и внутриранговую ступень никогда. Злые языки говорили, что, мол, даже в борделе…
— Привет, — жизнерадостно сказал Тим.
— Ага, привет, — отозвалась Алёна.
Они пошли по узкой дорожке вдоль обрыва, из которого поднималось смешное лиловое облако, похожее на пузатого человечка в шляпе-колпаке. Станция находилась на изрядной высоте, здесь даже воздух был другим, — прозрачным, холодным и резким, со вкусом целебных трав высокогорных лугов…
— А что у тебя за паранорма? — полюбопытствовала Алёна. — Я в справочнике не нашла никакого «о-нор»'а!
— Линия неограниченного психокинеза, — коротко объяснил Тим.
— Та самая, с побочными эффектами, которую перестали разрабатывать двадцать лет назад? — уточнила Алёна. — Вот это да. Так тебе двадцать с хвостиком, так, что ли? А выглядишь как пацан.
— Это один из побочных эффектов, — хмыкнул Тим, — внешний вид. Довольно безобидный эффект на фоне прочих, — он поддел носком камешек, подбросил его в воздух.
Камешек — осколок серого гранита, — взмыл вверх, перевернулся несколько раз и пролился на землю сверкающим дождём. Простучали по земле тяжёлые капли, выжигая траву и тонкий слой почвы до скалистого основания…
— А обидные — какие? — спросила Алёна, рассматривая проплешины, от которых отчётливо потянуло горелым.
— Меня нельзя убить, — сообщил Тим, останавливаясь и рассматривая изломанный бесчисленными ледяными вершинами горизонт. — Вообще. Совсем.
— Разве ж это обидный эффект? — засмеялась Алёна.
— Для кое-кого — да, — пожал Тим плечами.
Алёна вспомнила вчерашний разговор с профессором Ольмезовским в лектории, и пересказала его. Тим внимательно слушал.
— Значит, Олег сделал стойку, — сказал он, изобразив профессора настолько похоже, что Алёна поневоле прыснула. — Это хорошо.
— Что хорошего? — спросила Алёна.
Ей не нравился настрой Тима. Но тот лишь пожал плечами, не вдаваясь в подробности.
— Тим! В чём дело?
— У него ничего не выйдет, — ответил Тим невпопад. — Но напрячься всё равно не помешает. Олег со злости иногда совершенно чумовые открытия делает.
— Знаешь что, умник! — обозлилась Алёна. — Я тебе не разменная монета в твоих тёрках с профессором!
Её захлестнуло жаркой волной гнева, даже в глазах на миг потемнело. Обидно чувствовать себя вещью, тряпкой, которую используют, а потом вытирают об неё ноги и выбрасывают. Тим хотел, чтобы профессор Ольмезовский сделал чумовое открытие? Отлично. Пускай, только без неё.
— Без меня это всё, понял? — озвучила она свои мысли.
Развернулась и пошла обратно, пиная по дороге всё, что попадалось под ноги.
Не до полного уничтожения, конечно, а просто так, срывая обиду. Полдня убила на поездку, — к кому? К циничной сволочи с редкой паранормой? Пусть он своим «о-нор праймом» подавится, вот что. Неограниченный психокинез у парня — это любопытно и интересно, но уж не настолько, чтобы себя в лужу ронять.
— Ты не монета, — сказал ей в спину Тим. — Ты — сокровище…
— Что? — она обернулась, не поверив своим ушам.
— Сокровище, — повторил он с обычной своей грустной улыбкой.
Какая женщина устоит перед таким комплиментом? Алёна не устояла.
— Дурак, — сказала она, ощущая, как испаряется, истаивает без следа поднявшаяся было злость.
Тим кивнул, не отрицая очевидного.
— Балбес!
Снова кивнул. Добавил:
— А ещё раздолбай через букву «п» в середине… Прости.
Алёна только руками развела. Ну и как прикажете на него, на такого, сердиться?!
Через минуту они уже целовались, и Алёна вскользь между прочим думала, что ей всё равно вот абсолютно на всё! На то, что Тим — старше, что он вообще-то — прайм в экспериментальной генерации с какими-то неназываемыми проблемами, что — вообще. Горный воздух пах полынью, и от Тима тоже пахло полынью и почему-то ещё озоном, как после грозы.
Нарушил идиллию вызов по терминалу. Пришлось оторваться друг от друга, и Тим активировал экран, не позаботившись о приватности.
— Флаконников! — донёсся из голографического экранчика начальственный рык. — Пач-чиму не на месте! Где тебя носит?!
— Гуляю с девушкой, — невозмутимо объяснил Тим, подмигивая Алёне.
Сумасшедший! Разве так можно? Экран задохнулся возмущением.
— Марш назад, пока не взорвалось всё к чертям собачьим!
— Сегодня не взорвётся, — успокоил собеседника Тим.
— А когда именно? — проявил внезапный интерес старший, забыв о разносе и понизив голос тона на четыре.
Тим качнул головой и отключил терминал.
— Пойдём, — сказал он Алёне. — Слышала?
— Ага, — кивнула она. — Только дай я тебя ещё раз поцелую.
Потом они шли по дорожке обратно, и Алёна удивлялась странному ощущению, что держит за руку своего, бесконечно родного, человека. Какая-то странная необъяснимая химия крови превращала обыкновенное прикосновение в нечто глубоко личное, принадлежавшее только им двоим. Тим, наверное, чувствовал нечто похожее, такая улыбка у него была замечательная, добрая…
