По Нилу на каяках - [19]

А где пирога с ее пассажирами? Пироги нет. Мы зовем.

Джон отвечает: "Мы здесь, друзья!". Его голос доносится откуда-то издали. Кричим,

чтобы помочь ему направить пирогу в нашу сторону.

— О-го... о-го-го!

Это Гума. Он хочет установить связь с рыбаками.. Но ответом ему служит молчание. Уныло продолжаем плыть, придерживаясь берега.

— Наконец-то, — восклицает Жан. — Кажется, нашел!

Мы подплываем к нему. Стена папирусов расступилась, открыв узкий кривой проход. Не хватает только нам заблудиться в этом лабиринте! Однако надо же что-то предпринимать! Продвигаемся вперед. Вот появляется огонек, за ним другой, третий. Мы как-будто у цели — перед нами стоянка рыбаков. В воздухе запах гниющей рыбы.

— О-го ... о-го-го!

Снова кричит Гума. На этот раз рыбаки отзываются. Проход в папирусах становится шире. В крохотной бухточке пришвартованы пироги. Мы сходим на берег. Чертовски приятно почувствовать под ногой твердую землю!    

У рыбаков бакеди

Местные жители принимают нас приветливо. То, что мы возникли, как призраки из ночного мрака, не слишком их смущает. В дальнейшем нам довелось бывать без провожатых, и без оружия в самых глухих уголках Африки, ночевать у совершенно незнакомых людей, но ни разу с нами не случилось ни малейшей неприятности. Рыбаки озера Кьога принадлежат к народности бакеди, насчитывающей несколько тысяч человек. Живут они среди болот в условиях чрезвычайно суровых. Тем не менее это очень добродушные и приветливые люди. Все присутствующие спешат пожать нам руки в знак приветствия. Нас это удивляет и трогает.

Ставим свои каяки рядом с пирогами, выгружаем кухонный ящик, палатку-полог и индивидуальные мешки. Жан уже успел наполнить бурдюк озерной водой, которая пойдет на приготовление ужина.

Выбираем место для лагеря возле самого большого костра. Рядом горит еще несколько костров, около которых хлопочут рыбаки. Вокруг расставлены сплетенные из веток решетки метровой высоты. К ним подвешивают рыбу для копчения, и мужчины должны всю ночь поддерживать огонь в кострах. Невдалеке лежит груда рыбы, ожидающей своей очереди. Одни рыбы еще трепещут, другие уже начали портиться, и по ним бегают мухи. Отбросы гниют тут же. О санитарии никто не заботится. Однако нам не приходится быть прихотливыми.

Устанавливаем палатку и принимаемся распаковывать багаж, чем вызываем всеобщее любопытство.

Рыбаки следят за нами молча, почти благоговейно, словно мы колдуны, выполняющие магические ритуалы. Изредка кто-нибудь указывает пальцем на особенно поразившую его вещь.

Наши два примуса, которые я разжег для приготовления ужина, со свистом извергающие пламя, особенно заинтересовали хозяев.

Общество этих людей доставляет нам подлинное удовольствие. Хотя мы и говорим на разных языках, но, кажется, отлично понимаем друг друга.

К сожалению, мы не в состоянии побыть подольше с нашими друзьями-рыбаками.

Комары нападают сомкнутым строем, и мы вынуждены наспех доварить ужин и укрыться в палатке вместе с котелками, полными риса и рыбы. Усевшись на походные кровати, при свете электрического фонарика заканчиваем дневные записи и стараемся уточнить свое местоположение по карте. Затем забираемся в спальные мешки, однако отнюдь не обретаем в них вожделенного покоя: комары преследуют нас и тут. Далеко за полночь, несмотря на усталость, мы все еще бодрствуем, гоняем комаров, чертыхаясь и бранясь вовсю. Они могут прямо с ума свести!

На следующий день мы проснулись, когда солнце уже стояло высоко в небе. Рыбачий поселок опустел — рыбаки отправились на ловлю. Осталось дома только несколько стариков и подростков, занятых копчением рыбы.

При помощи мимики благодарим старейшин за гостеприимство и готовимся к отплытию. Подростки подхватывают наши мешки, очень гордые тем, что могут оказать эту услугу. Все провожают нас до бухточки.

Из того, что они у нас видели, пожалуй, более всего  поражают  их  грациозные  белые лодки,   которые очень выгодно отличаются от грузных пирог, выдолбленных из древесных стволов.

"Ваши каяки — чудо", — повторяют они с глубокой убежденностью, и искренность их похвал доставляет  нам  удовольствие.

Мы показываем им весла из алюминия. Они не могут прийти в себя от изумления, поднимают руки кверху, и их лица освещает широкая  улыбка. Им еще не доводилось видеть ничего подобного. Один из них исчезает и через несколько минут возвращается со своими сбережениями, завернутыми в грязную тряпку. Он протягивает нам пять шиллингов (250 франков), показывая, что хочет купить каяк. Он очень удивлен нашим отказом, потому что пять шиллингов для него целое состояние, и с завистью смотрит на маленькую лодку. Пытаемся ему объяснить, как можно соорудить подобную лодку из шкур диких животных, но он нас не понимает.

И вот мы снова плывем по озеру.

Нам попадается навстречу несколько очень красивых пирог. Они сделаны из досок, скрепленных лианами, ипрошпаклеваны местным каучуком. Борта у них приподняты и расписаны геометрическим трехцветным узором — белым, зеленым и охрой. Заостренный нос украшен рогами антилопы.

В каждой пироге не менее дюжины негров гребут в быстром темпе под аккомпанемент песни с четким ритмом, которая разносится далеко по водной глади озера. Мы еще долго слышим ее. Затем снова воцаряется тяжелое безмолвие болот, нарушаемое лишь плеском воды под нашими веслами да криками птиц. Посередине озера не слышно даже хрюканья бегемотов.