По Нилу на каяках - [18]

Мы плывем по широкой водной глади, сплошь устланной золотыми и фиолетовыми водяными лилиями, огромными белыми кувшинками, мхами, водяной чечевицей и плавучим растением с мясистыми Листьями, которое напоминает кочанную капусту, — англичане так и прозвали его водяной капустой.

Озеро Кьога — рай для птиц. Прожорливые бакланы, черные как вороны, без устали ловят рыбу. Пеликаны с огромными зобами, глазами, прикрытыми пленкой, и оперением грязно-желтого цвета держатся большими стаями. У них неописуемо меланхолический и важный вид. Встревоженные появлением лодок, они разевают гигантские клювы, словно собираются проглотить нас. Затем тяжело поднимаются в воздух, отлетают в сторону и снова опускаются   на   воду.

В зарослях папирусов много серых цапель; еще издали слышатся их неприятные крики. Там же гнездятся белые хохлатые цапли, традиционные спутники бегемотов и слонов, из кожи которых птицы выклевывают клещей и других паразитов. Необычайно красивы зимородки. Вот один с очень светлым, серебристо-серым оперением ловит рыбу. Задорно распушив хохолок и направив клювик вертикально вниз, он парит в воздухе на высоте десяти метров над водой, высматривая добычу. Вдруг крохотная птичка камнем падает вниз, глухой всплеск, и она исчезает под  водой в погоне за рыбкой. А там на тонком стебельке тростника сидит другой зимородок. Это, пожалуй, самая изящная и красиво расцвеченная птичка. У нее алый клюв, оранжевое тельце и ярко-красные лапки. В этом птичьем раю встречается и белоголовая якан, крохотная голенастая птичка, с оперением красивого рыжего цвета, острым клювом и поразительно длинными ноготками на паучьих лапках. Парражассаны проводят большую часть дня на воде, проворно бегая по листьям водяных растений в поисках мелких насекомых. Часто можно видеть, как они выклевывают клещей из спины бегемота.

Мы часто проплываем мимо островков, медленно движущихся по течению. Это оторвавшиеся от берега полусгнившие массы папируса, на который нагромоздились водоросли и сучья деревьев. Постепенно эти островки соединяются, цепляются за берега и в конце концов преграждают течение. Затем ветер и зыбь разъединяют их вновь. Таким образом, облик озера то и дело меняется, что сильно затрудняет плавание. К счастью, у нас есть ориентир — возвышенности, расположенные несколько западнее Масинди-Порта — крохотного речного поста на берегу озера Кьога, в четырех днях езды на лодке от Намасагали.

Нас преследуют бегемоты

Наступает ночь, ясная, наполненная таинственными шорохами, поскрипыванием, звоном колокольчиков. Легкий ветерок тихо шелестит папирусами. Мягко плещет вода. Какое-то животное шумно ныряет. Из воды выпрыгивают рыбы, некоторые даже ухитряются попадать в наши лодки.

Потревоженные нами пташки, шурша крылышками, стайками  вылетают из прибрежных кустов.

К своеобразной красоте этой ночи нельзя остаться равнодушным. Однако нам нужен ночлег, а на болотистых берегах озера Кьога трудно найти подходящее место. Гребем наугад в темноте, продвигаясь вдоль непроницаемой стены папирусов. Это тем более неприятно, что вокруг полно бегемотов.

Днем сравнительно легко избежать встречи с этими животными. Озеро большое, и места хватает для всех. Ночью картина меняется. Нам начинает казаться, что вода буквально кишит бегемотами, которым к тому же как будто нравится нас преследовать. На протяжении нескольких километров они настойчиво плывут у нас за спиной, ныряют, шумно отфыркиваются, сопят и хрюкают, появляясь то справа, то слева от лодок. Невольно начинаем строить предположения: не зайдет ли любопытство этих тучных животных так далеко, что им захочется попробовать, каков вкус у наших каяков, или они решат поиграть в водное поло с их пассажирами? Каждую минуту рискуем быть опрокинутыми в кромешную тьму, полную бегемотов, практически без малейших шансов выбраться на сушу. Такая перспектива кому угодно испортит настроение! Но вот вдали мелькнул слабый огонек. Это рыбачий стан, там мы сможем провести ночь. Окрыленные надеждой, мы гребем с удвоенной энергией, не  думая больше о наших друзьях-бегемотах. Нет ничего обманчивее, чем ночные огоньки: кажется, что они совсем близко, а на самом деле до них еще не один километр.

Огоньки то появляются, то исчезают. Гребем час, два. Начинает казаться, что мы не двигаемся с места. Наконец слабый свет стал виден яснее. Окликаю Джона, который находится справа от меня на борту громоздкой пироги. Мне отвечает хрюканье. Это бегемот. Я прислушиваюсь, хрюканье раздается и ближе, и дальше, со всех сторон. Очевидно, тут большое стадо. Надо побыстрее отплыть, но не знаю, в каком направлении грести. Такая темнота — хоть глаз выколи! Вдруг грозное, леденящее кровь хрюканье раздается совсем рядом. Всплеск, брызги. Мой каяк сильно раскачивается — несомненно, это бегемот. Позади себя я слышу его шумное дыхание. Сердце колотится так, точно хочет выскочить из груди, лоб в испарине. Как бы часто ни случалось находиться среди этих толстокожих животных, ночью они невольно внушают страх: каждую минуту ждешь нападения. Я тщетно таращу глаза, силясь разглядеть что-нибудь в темноте. Чувствую, что могу дотянуться до животных веслом, и легко представляю, как их гигантские челюсти раскусывают мою хрупкую лодочку. Гребу, изо всех сил и направляю лодку вперед подобно всаднику, очертя голову бросающемуся в атаку. Потом сворачиваю в сторону, где, как мне кажется, находится берег. Бегемотов уже не слышно. Они исчезли как по волшебству. Подплываю к берегу, который наконец нахожу. Однако здесь за папирусами я не вижу спасительного огонька. Продолжаю держаться папирусов, словно в них мое спасение. Но чу! До меня доносится успокоительный плеск весла, погружаемого в воду. Смутно различаю темные силуэты каяка и гребца. Облегченно вздыхаю: теперь я уже не один. Ошибки не может быть — это Жан.