По метеоусловиям Таймыра - [69]

Кузьмин увидел подле прорана Турова, в белом, покрытом коркой льда полушубке, ещё какую-то мешковатую фигуру, пытающуюся что-то затолкать в поток. Он увидел всё сразу, отмечая, как лениво и медленно расширяется русло этой пугающей силы.

– Взрывников сюда, мигом! – крикнул он Гриневскому. – Чтобы немедля, с зарядами!..

И как утром на планёрке, Гриневский хотел что-то возразить, но только махнул рукой и побежал к машине.

Сверху Кузьмин видел, как Туров и подскочивший Божко с рабочими обхватили деревянный щит, занесли его над прораном, исчезли во взлетевшем фонтане и вновь появились, прилипшие к обледеневшему щиту, сдерживающему поток. Машинально он засёк время. Внизу суетились, закладывая щит всем, что попадёт под руки, подогнали бульдозер, прижали отвалом, но Кузьмин сверху хорошо видел, как побежали выше щита трещины и тонкие струйки бьющей оттуда воды становились всё толще и тяжелее.

Приехали взрывники: машина с красной полосой проскочила к прорану, и Кузьмин отметил, что в пять минут Гриневский не уложился. Божко полез было в кабину бульдозера, но Гриневский что-то сказал ему, и они стали отгонять от прорана людей. Только Туров всё ещё стоял подле щита, наконец, оглядываясь, медленно стал подниматься.

Потом из-под щита вырвался водопад, взрывников не стало видно, но через несколько минут они побежали вокруг озерца, упали, прикрыв головы руками.

Ударил глухой взрыв, деревянный щит взлетел, дробясь в воздухе на куски, и утрамбованная перемычка засияла свежей заплатой.

Глава 19

Солонецкий прилетел во вторник. Узнав от вертолётчиков, что произошло без него, он, не заходя домой, поехал в котлован.

Озерца уже не было. Оставшийся по краям лёд рабочие разбивали ломами.

Он прошёл по плотине, спустился к рабочим, спросил, перепугались ли они, когда стало заливать котлован. Двое, признав начальника строительства, вытащили папиросы и молча задымили, неловко зажимая их меховыми рукавицами, третий, с сухощавым, обмороженным лицом опёрся на лом, хрипло сказал:

– А чего ж пугаться, всяко бывает…

– Начальство поди виновато? – спросил Солонецкий.

Сухощавый ответил с вызовом:

– А то кто же. Надо было глядеть, вон их сколько бегает, спецов всяких, чего им делать… А мы тут ломом теперь ковыряй.

– Ну-ну, – помрачнел Солонецкий. – Учтём критику.

И полез на насыпь.

Турова он нашёл на перемычке. Тот следил, как разравнивает насыпь бульдозер. Солонецкий поздоровался, постоял рядом. Потом сказал:

– Зайди ко мне через часик.

И уехал.

В туннеле он пробыл минут двадцать. Велел вытащить из забоя экспериментальные станки с лопнувшими гидрошлангами, поставить старые.

В приёмной, словно не замечая радостного лица секретарши, бросил:

– Все приказы Кузьмина мне… И чаю покрепче.

Не раздеваясь, пробежал глазами принесённые приказы. Отложил папку в сторону.

Кузьмин сделал то, что в принципе действительно нужно было сделать. В каждом приказе была реальная основа. Спору нет, главный инженер видел будущее… Но только будущее, которое сегодня было ещё невозможно. Не слишком ли затянувшийся, не слишком ли опасный для руководителя юношеский максимализм? Или – это уже бездушие?..

…Вернулся к столу, отложил в сторону последний приказ – об отстранении Турова, усмехнулся. Если опять же принципиально, то и тут Кузьмин прав. Туров работает так, как привык за эти годы. Не каждому понравится его неспешность, спокойствие. Но Солонецкий знал Турова и другим: на Мамаканской ГЭС тот сел в кабину горящего МАЗа и сбросил машину в реку. И когда уже здесь в водоприемник вдруг прорвало воду и рабочие ринулись к выходу, в испуге забыв включить аварийные насосы, Туров полез вниз, по пояс в ледяной воде прошёл к пультам, включил, и через восемь часов брешь зацементировали.

И если отстал от жизни Туров, то, значит, отстал и он, Солонецкий…

Вера Сергеевна принесла чай. Он попросил поставить две чашки. Спросил:

– Ну, как вы без меня?

– Соскучились, – ответила она, и Солонецкий смутился, пробубнил: – Ну-ну… – И добавил: – Идите-ка вы домой, Вера Сергеевна, уже поздно…

Только налил себе чаю, вошёл Туров.

– Вовремя, раздевайся.

Подвинул чашку. Стал рассказывать о снежном баране, пурге, куропатках и о том, как выхаживал его Аввакум.

Рассказ прервала уже одетая Вера Сергеевна.

– Юрий Иванович, главный инженер просит принять его.

– Просит? – Солонецкий откинулся в кресле. – А что же он не входит… – Потянулся к пачке за рафинадом. – Пусть войдёт.

Кузьмин остановился перед Солонецким.

– Садись, Геннадий Макарович, – кивнул, ослабляя рукой высокий ворот свитера. – Вот, ёлки, щетина как колется, побриться не успел…

Кузьмин помедлил, отодвинул стул, сел.

– Давай сегодня в баньку сходим, – прервал паузу Туров. – У меня венички остались, попаримся…

– Дело, – согласился Солонецкий. – Баня – это рай, да ещё если с веничком… Жаль только, пивка нет. Пиво на материке.

– На материке, – в тон ему отозвался Туров, отпивая чаю.

– Пиво у меня есть, – вдруг сказал Кузьмин. – Японское, в банках, с водителем передам.

– О! – удивился Солонецкий. – Я думал, у меня главный инженер непьющий, а он втихаря пиво цедит…

– Я не пью, – не поддержал шутливый тон Кузьмин. – Это подарок.