По метеоусловиям Таймыра - [51]

– Тебе бы действительно отдохнуть…

– Несомненно отдохнуть, и без разговоров, – входя строгим голосом сказала Полина Львовна. – Каюсь, написала я Иришке письмо, Юра, написала.

– И что же она советует?

– Недавно написала, не дошло ещё. Но ты послушай женщину, слетай-ка сам. Слетай, от этого гордости не убудет.

– Послушай женщину и сделай наоборот…

– Она права, – вступился Туров. – На этот раз женщина права.

– Как всегда. – Полина Львовна многозначительно посмотрела на мужа. – А теперь шахматы свои в сторону и за стол…

…После ужина мальчишки натащили книжек, заставили Солонецкого читать. Прижавшись к нему с двух сторон, они не дыша слушали сказки, и Солонецкий читал, пока не охрип.

– Всё, спать! – хлопнула в ладоши Галина. – Совсем деда Юру замучили, видите, голос из-за вас потерял.

Галина воевала с сыновьями, Туров смотрел телевизор, а Полина Львовна присела рядом с Солонецким.

– Слушай, Юр, возьми обратно на работу, выматываюсь дома.

– Не пойдёшь.

– Пожаловаться хочет, – не оборачиваясь, сказал Туров. – Не обращай внимания.

– Что значит «не обращай»? Да вы, мужики, как в раю живёте, а тут от кастрюль в глазах летающие тарелки мелькают… Ну как, надумал слетать? – спросила она.

– Пока не могу.

– Работа?

– Работа.

– Уважительная причина?.. Вот и он, – кивнула на Турова, – комплименты не мне, а какому-то Киселёву говорит.

– Хороший бригадир, – повернулся Туров.

– Все вы такие. – Полина Львовна вздохнула. – Но нас-то, баб, хоть иногда замечайте, мы ведь от этого красивее становимся. И добрее…

…Домой Солонецкий вернулся поздно. И у Туровых – с той самой минуты, как Полина Львовна посоветовала лететь к жене, и дома он никак не мог избавиться от острого желания увидеть Ирину, Танюшу. Он тосковал об уже забытом ощущении крепости своего дома, в котором отступали все невзгоды, трудности уже не казались трудностями, неприятности забывались и жизнь становилась полной и радостной. Но не был уверен до конца, что последует совету Полины Львовны…

Глава 10

В октябре наступила настоящая зима.

Последнее время Солонецкий физически ощущал, какие они долгие, холодные и тёмные, эти заполярные зимы. Дома он теперь старался бывать меньше, с утра до вечера колесил по стройке и приходил только ночевать.

Прошло две недели после отъезда Ладова, но никаких известий из главка не приходило. А их с нетерпением ждали многие. Солонецкий с мрачной убеждённостью в грядущих неприятностях. Костюков и Сорокин – с нетерпением.

Ждал их и Кузьмин. Но ждал лишь потому, что начальник строительства обещал, когда прояснится обстановка, назначить Божко начальником управления механизации.

– Боюсь, что со многими придётся проститься, – вскользь поделился он своими опасениями. – Так что подождём…

В четверг Солонецкий позвонил в главк, по своим каналам пытаясь выяснить, что и как. Ему ответили, что Ладов, вернувшись из командировки, попал в больницу: подхватил воспаление лёгких.

Солонецкий перезвонил вечером на квартиру Ладова, подбодрил Нину. Говорил о пустяках, каждую минуту ожидая услышать намёк на то, что грозит ему и стройке, но, судя по всему, та ничего не знала.

…В конце октября морозным утром за ним заехал Кузьмин. С вечера уговора не было, и Солонецкий насторожился, но главный инженер, горя красным от мороза лицом, торопливо сказал:

– Хочу вас свозить на экскурсию.

– Не люблю я экскурсий, – буркнул Солонецкий, одеваясь.

Сидя рядом с шофёром и поглядывая в зеркальце на недовольное лицо начальника строительства, Кузьмин раздумывал, сказать тому, куда они едут, или нет, и уже собрался было раскрыть секрет, но Солонецкий опередил:

– Ладно, не говори, сам всё увижу.

На развилке машина свернула к туннелю. Нырнула в чёрную дыру – и в лучах фар заблестела инеем скала. Солонецкий молчал, внешне не проявляя никакого интереса, но внутренне подобравшись. Вот уже полмесяца скалу долбили дедовским способом, клиньями: жила рыхлого известняка прорезала твёрдую породу и геологи не разрешали взрывать, опасаясь, что та выходит на поверхность под зданием будущей станции. Давно уже Гриневский сидел на планёрках молча, спрятавшись в дальний угол.

Лучи фар потонули в пыльном облаке.

Машина ещё немного проехала и остановилась.

Снопы света упёрлись в завал.

– Приехали, – сказал Кузьмин.

Торопливо пошёл к забою, полез по груде к своду, к застывшей там фигуре.

Солонецкий полез следом.

В человеке, старательно изучающем свод, он узнал старшего геолога Кузнецова.

– Не завидую я вам, Юрий Иванович, – прокричал тот на ухо Солонецкому, когда начальник строительства забрался к нему. – Самоуверен и азартен ваш главный инженер. Хорошо всё обошлось, но ведь могло быть иначе.

– На вашем месте я бы позавидовал. Особенно сейчас, – делая ударение на слове «вашем», ответил Солонецкий. – Теперь взрывать можно?

– Можно.

– Ну так пошли, пусть люди работают…

Когда вынырнули из полумрака туннеля в сумеречный, но всё же день, Солонецкий сказал Кузьмину:

– Записку и расчёты занесите мне сейчас. Официальное заключение геологов – как только будет готово. Ну а за то, что без моего согласия, за спиной – выговор. Устный…

Расчёты главного инженера он проверять не стал. Разложив их на столе, стал ждать заключения геологов. Наконец не выдержал, позвонил сам. Кузнецов сообщил, что трещин монолитная порода не дала, только жила и рухнула.