По лестнице - [3]

Дочь, действительно, только что оправилась от болезни.

- Теперь я новогодний праздник пропущу из-за нее, - злобно сокрушается брат.

- Успокойся. Тебе передадут подарок.

Степа несколько оживляется.

- А Дедом Морозом будет наш физрук. Мне Сашка сказал... Интересно, какой будет подарок?

Наверное, что-нибудь физкультурное. Мячик, может.

Весь вечер мама лечит Степу. Он принимает теплую ванну. Пьет клюквенный чай. Категорически отказывается от очистительной клизмы. Кое-как смиряется с холодным обтиранием. Температура все равно очень высокая.

Мама достает из холодильника жаропонижающие свечи. Маша, увидев это, вслух размышляет:

- Сначала эти свечи вставляли мне, а теперь я подросла, и их вставляют Степашке.

В комнате больной с мокрой тряпкой на лбу тихо постанывает.

- Мам, Маша сегодня хорошая, она за мной ухаживает, огрызки мои таскает... Почитай

что-нибудь.

- Сейчас. Володю покормлю только.

- Мам, я тоже голодная. Свари ужин... Свари жареную картошку.

Когда все уже распределились по своим кроваткам, мама берет в руки книгу "Сказки и легенды".

- Не-е-ет, я это не хочу. Эта книга какая-то языческая.

- Ты что? Это старинная народная культура. Люди ведь и до Христа кое-что понимали.

- А что они понимали?

- Понимали, что с ними беда, что Бога они потеряли и сами найти не смогут. Ждали, что он

придет к ним... Ты слушаешь?

- Угу.

- Ты все про Новый год твердишь. А настоящий праздник - Рождество. День рожденья Бога на земле. Его к нам возвращение.

- И почему все-таки эта жизнь так устроена? Пожить бы, да и все. Без рая и ада.

- Ну как же жить, если Бога и вечности нет? Пока все хорошо, еще можно терпеть. А когда

что-то плохо, то жизнь становится нестерпимой, если ты не веришь в Бога и вечность. Как тогда нам выносить все наши болезни, недостатки, ссоры?

- Мне бы ножик перочинный, - слабым голосом говорит засыпающий Степа.

x x x

День солнечный. Легкий морозец. Дети резвятся на горке. Мама бродит вокруг коляски, листая журнал. Останавливается на статье о молодой художнице. Привлекательны не столько репродукции картин, сколько фото героини этой публикации. Красивая, одухотворенная, в окружении столь же красивых троих детей. Мама пробегает глазами печатный текст. Спотыкается на рассуждении о том, что художница эта как бы разрушает своим положительным примером сложившееся представление о том, что многодетная мать обычно бывает нищенкой с протянутой рукой и бледными болезненными детьми или же, вообще, алкоголичкой. Озябшими руками мама сует журнал под бок спящему Володе и начинает подозрительно приглядываться к Степе с Машей.

- Степа, у тебя варежки уже мокрые?

Степа, остановившись, разглядывает руки.

- Они насквозь... сухие.

Убегает. Маша, видимо, устала и замерзла. Пора домой.

Мимо проходит знакомая семья. Небольшой дежурный разговор двух мам.

- Вы откуда?

В ответ - рассказ о каких-то замечательных местах в центре столицы, где весело резвятся дети и отдыхают их родители, про елку на Красной площади, народные гулянья на Тверской.

- А что это? - спрашивает мама, услышав незнакомое слово.

- Ресторан такой, - приятельница заметно удивлена.

"Ничего. Подумаешь, Новый год! Настоящий праздник впереди". Эту мысль мама старается внушить детям. Маша соглашается и с восторгом ждет, когда наступит "настоящий праздник". Степа же, подобно древнеримской толпе, требует "хлеба и зрелищ" и поскорее.

- Да что это Рождество! Ничего в нем особенного. Ну, в храм пойдем. Ну и что?

- У нас будут приглашения на рождественскую елку.

- Ну и что? Все веселятся, а я тут с этой малышней возись. Лучше бы я не рождался.

Вечером мама развешивает новые занавески к празднику и слышит, как Степка громко объявляет "малышне":

- Я буду президент, а вы - простые населенные жители.

Младший из "населенных жителей" сносит со стула коробку и все, что на ней лежало. Это была трибуна. Мама спешно спрыгивает со стула на стол, со стола на пол, чтобы предотвратить расправу над младшим ребенком.

- Устраивай трибуны у себя на втором этаже! Понял?!

Степа продолжает истерично и злобно настаивать на своей правоте. Мама носится по квартире в поисках ремня. В конце концов хватает папину тапочку. Ловит уворачивающегося, орущего Степана. Подошва довольно толстая. Бьет больно. Младшие кричат громче самого наказуемого.

Двадцать капель корвалола. "Вот из-за таких, как мы, и пишут всякую ересь про многодетность", - вспоминает мама о журнальной публикации.

На глаза попадается футляр со скрипкой.

- Степан! - истошно орет эта создательница неправильных стереотипов. Почему скрипка на кухне валяется?! Это музыкальный инструмент! Он дорого стоит!

- Мам, давай этот день хорошо проведем.

- И это говоришь ты?! Ты способен испортить настроение всей семье. И день-то уже кончается.

- Давай я тебе сыграю "На заре ты ее не буди".

- Ну, давай... Скоро ведь папа придет.

Степан вдохновенно пилит смычком бедные струны и при этом совершенно правильно поет известный романс. Его громким пением заглушается скрипучее музыкальное сопровождение. Мама, накрывая на стол, тоскливо думает, что музыкальной школы не избежать, а она сама нотной грамоты не знает, а папа всегда занят, а Степа... и так далее и тому подобное. Длинный ряд отягчающих ситуацию обстоятельств.