По лесам, по болотам - [7]
Над путешественниками закружила хищная птица. У нее была белая грудь и широкие крылья с черными полосами.
— Мой приятель, пегий лунь, — презрительно проговорила крыса и в тот же миг юркнула в тростник.
Лунь опустился совсем низко и чуть было не схватил Скорохода.
Спасаясь, еж спрыгнул с черепахи в воду и с перепугу потом еле смог снова взобраться на спину Копуши. Но только он залез туда, как лунь опять спихнул его в воду. Хищная птица весело вскрикивала, словно забавляясь ежом, который в свою очередь злобно урчал.
Чтобы избавиться от наглого луня, все поспешили в заросли тростника. Тут плыть им стало очень трудно. Стебли тростника мешали свободно передвигаться. Испуганная лунем, водяная крыса покинула их, и они не знали дожидаться ли ее или продолжать путь самим. Чем глубже заплывали они в эту чащу, тем все больше возрастала их неуверенность.
Оказалось, что тетя не знает дороги к берегу. Необходимо было дождаться возвращения Остроносика. Все трое решили подыскать сухое место и отдохнуть. Сунувшись туда-сюда, они очутились среди всевозможнейших птиц, чьи тихие голоса неслись со всех сторон. Из-за стеблей за ними следило множество любопытных и враждебных взоров.
— Крря-кряя! — всполошилась одна дикая утка.
— Уть-уть, ути-ути! — раздался голос селезня.
Оба они предупреждали своих маленьких утят об опасности.
Вслед за этим послышался голос другой матери. Старые утки стали все чаще появляться на их дороге. Только теперь трое приятелей увидели, как много птиц скрывается здесь.
Были тут и большие утки, похожие на домашних, с зелеными головками и белыми ободками на шее, были и маленькие, с всевозможными украшениями и красно-бурыми головками. Встречались, наконец, и такие, хвосты у которых были длинные и заостренные, как ножи.
Копуша приветствовала их, дружески кивая головой, а тетя, которая была с ними знакома, обращалась к ним по имени. Однако утки держались недружелюбно, даже враждебно.
— Их пугает Скороход, — сказала водяная черепаха. — Они очень недоверчивы и осторожны, потому что много натерпелись от своих врагов.
— Эй, белокурая, иди сюда! Давно ведь не виделись! — крикнула она одной утке со светло-желтыми ободками вокруг глаз. — Иди, я открою тебе место на дне нашего болота, где больше всего улиток.
— Не верю я тебе, — отвечала утка. — Что это за зверь с тобой?
Она спрашивала про ежа.
— Приятель, — ответила тетя.
— Врешь! Ты хочешь нас провести. Не могу тебе верить, все твои приятели такие, как водяная крыса.
— Верно, — вмешались другие утки. — Но мы поможем ему утонуть.
— А ну, друзья! — воскликнула одна из них, и все дикие утки разом устремились к трем приятелям и стали сильно бить по воде своими крыльями.
В это время обе черепахи выплыли из зарослей тростника на открытое место. Желтушка угадала намерение уток и крикнула своей племяннице, на спине у которой сидел Скороход, чтобы она возвратилась в тростник, однако было уж поздно.
Вода вскипела под дружными ударами утиных крыльев. Волны и брызги обдали ежа. Он вдруг очутился среди настоящего бурного моря. Копуша, хотя и хорошо плавала, все-таки могла перевернуться и сбросить своего друга в воду.
Сердитое кряканье стало еще громче. Со всех сторон прибывали новые дикие утки. Дело было не шуточное. Черепахам не угрожала опасность, однако ежу не мудрено было утонуть.
В эту минуту показался Остроносик.
Появление водяной крысы вмиг заставило уток разбежаться.
Чтобы отдохнуть и перевести дух после сильного волнения и усталости, все четверо поплыли к небольшому бугру из прутьев и грязи, который виднелся вблизи тростника. Они были возмущены утками, встретившими их так плохо.
НОВЫЕ И НЕПРИЯТНЫЕ ЗНАКОМСТВА
Расположившись на этом бугре, они установили, что он был внутри пустым. По бокам его, близко друг от друга, были проделаны небольшие круглые отверстия, заткнутые соломой и листьями тростника. На верху этой странной постройки была плотно прилегающая крышка, которая служила дверью.
Черепахи приложили немало усилий, чтобы вскарабкаться на бугор по его покатым склонам, тогда как Остроносику и Скороходу это не стоило почти никакого труда. Там они отряхнулись от воды и стали сушиться под лучами сильного полуденного солнца.
— Эта лачуга сделана людьми для наших приятелей диких уток, — сказал, усмехаясь, Остроносик. — Отсюда охотники стреляют их зимой, чаще всего по ночам.
Он стал на задние лапки, зализал свою гладкую, взъерошившуюся от воды шерсть, очистился от грязи и продолжал:
— Охотники забираются внутрь и оттуда подстерегают их, высматривая вот в эти небольшие оконца. Для приманки они привязывают снаружи их названых сестер — прирученных уток, которые, кстати, большие тупицы и, не понимая, что делают, подзывают к себе своих родственниц, и те становятся жертвой их подлости. Охотники бьют их из ружей.
— И они не могут понять, что их проводят и продолжают верить таким подлецам? — спросил еж.
— У всех у них короткая память, — отрезала крыса. — Мне нет никакого смысла оберегать их, но я не раз пытался открыть им глаза на их собственную глупость. Однако я не внушаю им никакого доверия. Они в обиде на меня за то, что я ем их яйца.
