По лесам, по болотам - [18]

Это воспоминание вселило в голодную волчицу уверенность, что она и теперь набредет на какого-нибудь раненого зайца. Выпустив Копушу, она помчалась напрямик к опушке откуда доносились все более громкие крики птиц.

Прибежав, волчица увидела под деревом, которое облепили вороны, что-то большое и коричневое.

Это был сваленный с дерева и полумертвый филин.

Волчица не любила его кислое и тощее мясо, тем не менее она тотчас удушила и съела филина.

Сперва вороны одобрили ее поступок, но затем стали осыпать волчицу проклятиями. Видно, они вспомнили про зайца, которого до сих пор не могли ей простить. Но волчица не обращала па них внимания.

Съев филина, она побрела в глубь леса, пригнув к земле морду с приставшими к ней клочками пуха растерзанной птицы.

Сначала вороны летели над ней, провожая ее своим карканьем, но потом поручили это дело сойкам. Однако и те рассудили, что нет никакого толка кричать ей вслед.

ВСТРЕЧА С КОЗОДОЕМ

Смерть филина взбудоражила всех обитателей леса. Скороход, слыхавший, как галдели птицы, догадался, в чем дело. Его одолевало желание увидеть, как будет наказан преступник, и он хотел было отправиться к месту, откуда несся птичий гомон. Но благоразумие одержало верх. Напуганный таким сборищем птиц, он решил, что лучше уйти поглубже в лес и там спрятаться. Еж опасался, что, когда птицы покончат с филином, его может заметить какая-нибудь сойка, и тогда он станет всеобщим посмешищем.

Сначала он двинулся по тропинке, усеянной хворостом и опавшими листьями, но вскоре, напуганный запахом, который она издавала, сошел с нее. Этот запах остался от волчицы, только что проследовавшей по ней.

Пройдя немного, Скороход наткнулся на сук, лежавший у подножия граба и остановился перед ним в страхе и изумлении.

На нем, словно нарост на коре, стояло нечто, похожее на живое существо. Но трудно было с уверенностью сказать, что это такое — кора, птица или зверек.

Оно было величиной с голубя, но казалось крупнее, так как, благодаря своему серо-пепельному цвету, сливалось с деревом и как бы расползалось по его серой коре.

Всмотревшись попристальнее в странное существо, Скороход сообразил, что это была какая-то птица. Он различил ее большой черный глаз и длинные усы. Ее оперение пестрело всеми возможными оттенками серого цвета, как это обычно бывает у ночных птиц. Еж разглядел ее клюв. Он был небольшой и прямой, следовательно, птица была не опасна и не имела ничего общего с хищниками. Пока он ее рассматривал, она не шелохнулась и поистине походила на какой-то нарост на коре ствола.

— Эй! — тихонько окликнул ее Скороход. — Что ты такое? Живое существо или сук?

— Му-р-р-р, му-р-р-р, — отозвалась птица. — А, заметил меня? Я — Козодой, ночная ласточка. Ты никогда не слыхал обо мне?

— Козодой!.. Слыхал, от дяди Мохнача слыхал. Он даже хотел попросить тебя через своего брата… Ах, значит, это ты Козодой! — воскликнул Скороход, чрезвычайно обрадовавшись.

— Дядя Мохнач умер, да? — промолвила птица, не пошевельнувшись. — А филин наказан птицами?.

— Но откуда ты знаешь? — изумился еж.

— Я знаю все, что делается в лесу, — ответил Козодой. — Днем я лежу тихо и неподвижно либо на земле, либо на каком-нибудь дереве, а ночью обхожу весь лес. Пока я лежу, я все слышу и поневоле подслушиваю разговор птиц, которые не замечают меня.

— Как я рад, что встретил тебя, — сказал Скороход и подошел к птице. — У меня к тебе большая просьба… Я разыскиваю свою приятельницу… Не видел ли ты ее где-нибудь?

Козодой рассмеялся своим хриплым смехом.

— Да ведь я не знаю, кто твоя приятельница, — ответил он.

— Черепаха, Копуша… Значит, ты не встречал ее?

— Черепаху я видел, — спокойно проговорил Козодой. — Но что она твоя приятельница — этого я не знал.

— Где она теперь? — воскликнул обрадовавшийся Скороход.

— Сегодня утром, рано-рано, когда в лесу еще царил мрак, я оставил ее у потока. Вот уже два-три дня, как она валяется там. Неуклюжей и ленивей ее мне еще никого не приходилось встречать. Похоже на то, что она намерена остаться там на веки вечные.

— Отведи меня к ней, прошу тебя! — горячо воскликнул Скороход.

— Днем я не летаю, я — ночная птица и не люблю сильного света. Подожди сумерек.

В это время возвращались вороны, отправлявшиеся на ночлег. Их крики оглашали лес. Вблизи показались две сойки. Они перелетали от дерева к дереву и говорили о волчице.

— Если бы я знала убежище волчицы, то непременно бы открыла его охотникам, — сказала одна из них.

— Каким образом? — спросила другая.

— Очень просто. Остановлюсь рядом и начну кричать во все горло, чем и привлеку внимание охотников.

— Не всегда охотники понимают наш язык, — промолвила первая. — На твоем месте я бы предпочла молчать. Волчица тащит в свое жилище всяких животных и дичь. Походишь, походишь кругом, глядишь — и тебе перепадет какой-нибудь лакомый кусочек. Волчица щедрая, когда сыта.

— Одна ворона сказала мне, что она зарывает в землю все, что не может съесть. Вот бы найти это!

Сойки удалились, перепархивая с ветки на ветку. Немного погодя, на тропинке показалась и лисица, волочившая за собой свой пушистый хвост. Гвалт в лесу разбудил ее раньше времени. Она шла узнать, в чем дело.