По эту сторону стаи - [7]

   Неожиданно солнце меркнет, небо затягивают тучи. Налетает короткая гроза, которая сменяется нудным мелким дождём.

   Конечно, она не пойдёт на север вдоль леса, нет-нет, сэр...

   Местность постепенно повышается, начинается этот самый старый лес, и вокруг сразу темнеет. Прав был Макдауэл, это очень даже плохое место. Долорес не выдерживает, садится на корточки и, как заклятье, шепчет полузабытый детский стишок, который всегда выручал, если требовалось идти куда-то в темноте. Обращаясь к Робину Гудфеллоу, или просто Паку - а вдруг поможет и сейчас? Тем более, она, хоть убей, не может вспомнить ни одной молитвы.

   Bucky, Bucky, biddy Bene,

   Is the way now fair and clean?

   Is the goose ygone to nest,

   And the fox ygone to rest?

   Shall I come away? [1]

    Верхушка горы совсем недалеко. И чем ближе, тем хуже и хуже. Но Долорес плевать хотела и на дождь, и на опеку владетеля, она не будет думать о... не станет, не станет, не станет...

   Не станет думать о подвалах Кастл Макрайан.

   - Плевать, - говорит она вслух. Старому лесу, этим дубам в два обхвата толщиной, что были желудями ещё, наверное, при короле Артуре.

   Опека пропустит её - иначе ей просто не жить. Столько искать - и найти. Не смерть, не рабство, не ад на земле. Ответ на вопрос - и себя. Ту часть себя, которую когда-то забрали, не спросив, и так и не вернули обратно. Оказывается, свобода - это ещё далеко не всё.

   - Плевать, - повторяет Долорес громче. Тучам в просветах между ветвями и дождю.

   "Там, в гнезде, уснул ли гусь?

   И лиса задремлет пусть..."

   Опека пропустит, не может не пропустить. Невидимая стенка знает её, чует её - пусть как раба или как домашнюю зверушку.

   Трясущуюся у входа в подвалы Кастл Макрайан. Знающую, что ждёт людей, встретивших на своём пути Дикую Охоту...

   - Плевать! - что было силы кричит Долорес, шаг за шагом пытаясь приблизиться к вершине горы. И не может.

   ...и ждущую, что сейчас шкурку начнут сдирать и с неё.

   Долорес, плача, опускается на мокрые листья и начинает ползком двигаться обратно, вниз, едва не подвывая от ужаса.

   Впереди угадывается движение. Она поднимает глаза и видит серую зверюгу. Шерсть торчит клочьями, бока запали. Зверь стоит, опустив башку, и смотрит на неё жуткими жёлтыми глазами.

   "Волк!" - проносится в голове. - "Сейчас съест".

   - Хороший, не трогай... - шёпотом просит Долорес. У неё нет с собой ничего такого, что можно было бы попробовать предложить волку взамен себя. Да и какое там! Она едва в состоянии пошевелиться, так и стоит на коленях, джинсы уже промокли насквозь.

   Неожиданно волк срывается с места и исчезает в кустах.

   - Отличная поза, красотка! - слышит она. Какая поза, где? За пеленой дурацких слёз ничего не видать. - Мне даже не хочется, чтобы ты вставала. Но, знаешь ли, дождь, поэтому давай руку. Продолжишь позже, хотя бы не лёжа в луже.

   Кто-то коричневый и большой, как медведь. Шериф? Егерь?

   Но рука, хоть убей, не отлепляется от прелых листьев, словно тотчас после этого Долорес рискует потерять точку опоры и сорваться в пропасть, или взвиться вверх, будто воздушный шарик.

   Наконец, всхлипывая, она поднимает глаза... и всё меняется.

   Жёлтый полуденный ветер приносит из долины запахи жилья. Шумит вокруг старый лес, стучат по листьям капли. Прищуренные глаза со зрачками-точками смотрят на неё с насмешкой - ну, так и что с того?

   - Я тебя знаю? - Долорес замечает, что брови над этими глазами хмурятся. Странно, ведь это же и впрямь смешно: она сейчас, верно, похожа на лягушку.

   - Меня зовут Долорес, - с готовностью сообщает она, ведь он желает знать её имя. - Долорес О`Греди.

   Она уже хочет сказать, как звали её отца, и где находится его ферма. Да что там, она рассказала бы даже то, с какими оценками окончила школу и какого цвета на ней бельё.

   - Я тебя знаю, - подтверждает он.

   И с чего Долорес взяла, что дождь - это не очень-то хорошо? Дождь - это просто замечательно, особенно когда тебя знают. Всё будет прекрасно, надо только взять его за руку.

   И рука - вот она, рядом. Ведь это так легко.

   Её собственная рука, оказывается, такая крошечная в его лапище. Массивные перстни причиняют боль.

   Массивные старинные перстни, которые ужасно неудобно вытирать быстро краснеющим платком.

   Опека пропустит её. Теперь не сможет не пропустить.

   - Идём, - велит милорд Уолден и, не мешкая, начинает подниматься по склону, не выпуская её пальцев. Долорес, спотыкаясь, вприпрыжку бежит за ним и на ходу словно просыпается.

   Она хотела найти ответ на вопрос. Что ж, кажется, она нашла больше, чем просто ответ.   

Глава 3

      Так, подскакивая, словно воробей, Долорес на буксире минует арку входа. "Там, в гнезде, уснул ли гусь... И лиса задремлет пусть..." - цепенея от страха, начинает долдонить она, но тут же прикусывает язык и замолкает. Да и что может помочь человеку, облазившему пол-Шотландии и влипшему в очередную Очень Нехорошую Историю?

   На первом этаже темно, ни огонька, но Долорес замечает, что сквозное зеркало разбито вдребезги; осколки торчат по краям рамы, как акульи зубы. По левую руку от входа темнеет провал, там лестница вниз, это Долорес знает лучше, чем "Отче наш". Милорд Уолден делает шаг в ту сторону, и она дёргается с такой силой, что чуть не вывихивает плечо.