По другую сторону холма - [21]

Но переубедить немецкое высшее командование и заставить поверить в стратегическую роль самостоятельных бронетанковых сил было делом непростым. Несмотря на все свои убеждения, Гудериану часто приходилось идти на компромиссы и сдерживаться. Из-за этого некоторые генералы полагали, будто он полностью принял новую доктрину только в 1939 году. Но Мантойфель, бывший в тесных отношениях с Гудерианом с 1936 года, утверждал: «Гудериан с самого начала ратовал за стратегическое использование танковых сил — глубокое проникновение на территорию противника, — не беспокоясь о возможной угрозе незащищенным и слишком растянутым флангам. Вот почему он планировал перевозить все элементы поддержки танковых сил (пехоту, артиллерию, инженеров) похожим манером, то есть на грузовиках, и вот почему службы снабжения (топливо, боеприпасы, провиант) должны были быть органично включены в боевые войска. Это позволяло им, не теряя скорости, сопровождать основное ядро танков и снабжать их всем необходимым от трех до пяти дней.

В некоторых случаях он мог недостаточно упорно отстаивать свою точку зрения, но только потому, что офицеры старой школы не привыкли к новым методам, и им нужно было все представлять в наиболее доступной форме».

Это доказывает, насколько было велико даже в немецкой армии сопротивление теории, которая и обеспечила победу. Гудериан по природе был довольно откровенен в изложении своих взглядов, и ему было трудно сдерживаться или говорить обиняками из уважения к вышестоящему начальству. Он инстинктивно ставил истину выше такта. Господин Нордхофф, директор известнейшего автомобилестроительного завода «Опель», рассказывал одному моему датскому знакомому о том, как его и других производителей автомобильных двигателей пригласили посетить презентацию армейских транспортных средств за несколько лет до войны, в то время когда главнокомандующим был еще генерал фон Фрич. «После демонстрации Гудериан шокировал как офицеров, так и штатских гостей, подойдя к Фричу и заявив о том, что считает демонстрацию провалом. По его мнению, все эти средства были просто непригодны. В конце он сказал: „Если бы последовали моему совету, то у нас сейчас были бы настоящие бронетанковые войска“».

Некоторые из присутствующих сочли слова Гудериана грубым нарушением субординации, особенно учитывая тот факт, что вокруг находилось так много вышестоящих офицеров. Но сам Гудериан удивлялся как раз такому мнению, поскольку считал, что всего лишь следовал старой прусской традиции «абсолютной искренности, даже по отношению к королю», которая поддерживалась с восемнадцатого столетия по двадцатое.

Его доверие к этой традиции и к вышестоящему начальству на то время оправдывало себя. Когда встал вопрос выбора командующего новым родом войск, то они обратились к тому, кого можно уже было назвать экспертом в этой области, — и в этом отношении Гудериану повезло больше, чем его коллегам в Великобритании. В начале 1938 года он, в обход многих других офицеров, возглавил XVI-й армейский корпус, первый бронетанковый корпус Германии. Дата его назначения, 4 февраля 1938 года, совпала с датой гораздо более важного события для верховного командования страны, так как именно на этот день приходится совместная отставка Бломберга и Фрича. Оглядываясь назад, сам Гудериан называл этот день «черным… для армии», но с исторической точки зрения своими удачами на первых стадиях следующей войны немецкая армия обязана именно назначению Гудериана командующим корпусом, и в этом отношении отставка двух высших офицеров не сыграла особой роли.

Тем летом Гудериана даже рассматривали как кандидата на должность начальника генерального штаба вместо генерала Бека. Но это же создало для него трудности в дальнейшем. Кандидатуру Гудериана поддерживали те, кто предпочитал его в противовес консервативному Гальдеру, и горячие споры по этому поводу привели к враждебному отношению двух противоборствующих сторон. Противники все чаще стали называть его исключительно «техническим специалистом», подразумевая, что он не пригоден для оперативной работы. Его также пренебрежительно называли «неакадемическим солдатом», причем настолько часто, что это прозвище прижилось, как я сам выяснил в разговоре со многими немецкими генералами. В действительности же Гудериан поступил в военную академию в 1913 году, но Первая мировая война прервала его обучение; в ходе войны он занимал различные должности, а в 1918 году даже стал членом генерального штаба. После войны он три года проработал инструктором в небольшом подобии военной академии — в училище военных кадров, без особого шума учрежденном в Штеттине. «Таким образом, я ознакомился с методикой генерального штаба, а также с ее ограничениями». Если Гудериан и не подходил для генштаба, то скорее в силу своего темперамента, а не недостатка знаний. Но даже в таком случае он казался более пригодным в роли начальника генерального штаба в 1938 году, нежели шесть лет спустя, когда действительно занял этот пост.

Вместо этого в ноябре 1938 года его назначили командующим «мобильными войсками», объединявшими в себе бронетанковые и моторизованные войска. Эта должность позволила ему последовательно проводить свою политику, действуя заодно и в качестве главного инспектора этих войск. За оставшиеся до войны девять месяцев он настойчиво добивался развития войск, но не мог оказывать такое же влияние на развитие армии в целом. Генеральный штаб в целом скорее ставил ему палки в колеса, нежели поддерживал начинания. Вспоминая тот период, Гудериан заметил: «Что касается бронетанковых войск, то фельдмаршал фон Браухич демонстрировал понимание их важности еще до войны, с того времени как стал командующим 4-й армейской группой в Лейпциге, которая охватывала моторизованные и механизированные войска. У него были свои представления об операциях с их участием и тактике — правда, он не предполагал использовать их в полную силу. Самому ему нравилось разъезжать на автомобиле, и потому он в целом не был противником моторизации. Гальдер же был офицером, предпочитавшим рутину старой школы. Он делал что от него требовалось, но не более. Танковые дивизии ему совсем не нравились. В его представлении главную роль по-прежнему играла пехота».