– Всю следующую неделю… Мы остановимся на моей вилле… Да, кстати! Видел статью в утренней газете. И полагаю, что тебя должен радовать любой повод хотя бы ненадолго уехать из Мельбурна.
– Это ты снабдил писак материалами о нас? – с откровенным презрением спросила его Никки.
– Зачем же? Репортеры и без меня отлично знают свою работу. Никогда не стоит забывать о существовании этих мусорщиков от журналистики, когда планируешь манипулировать людьми, – назидательно произнес Массимо.
– Ты даже представить не можешь, насколько мне противно общаться с тобой! Ты буквально сочишься ядом. Мне бы стоило тебя бояться, но, осознавая, насколько ты ничтожный человек, я могу испытывать к тебе одно лишь отвращение, – высказалась Никки.
– Как тебе будет угодно, но не забывай, кто стребует с тебя долги твоего уважаемого Джозефа Ферлиани, – с наслаждением напомнил ей Массимо и, положив в карман ключи от автомобиля, предупредил: – Сейчас я еду в город. Буду дома приблизительно в половине восьмого вечера. Хочу, чтобы ужин был готов.
– Ты всерьез полагаешь, что я стану готовить для тебя? – усмехнулась Никки.
– Конечно, моя дорогая хозяюшка.
– Не обольщайся! – вспыхнула она.
– У меня есть право требовать с тебя выполнения всех оговоренных функций, – сухо констатировал Массимо.
– Я пальцем не пошевелю для ублажения такого ничтожества, как ты, – четко выговорила Никки.
Массимо приблизился к женщине и, склонившись над ее ухом, прошептал:
– Помню, еще вчера вечером ты готова была ублажать меня.
– Ты застал меня врасплох. Я не владела собой. Ты прекрасно знаешь, чем это было вызвано.
– Да, ты хотела, чтобы так казалось. Тебе бы это ничего не стоило. Ты пять лет продавала себя человеку, который щедро оплачивал подобные услуги. Знаешь, как это называется, дорогая? Проституция. А женщины, которые этим занимаются, называются про…
– Замолчи! – закричала Никки и кулаком ударила Массимо в грудь. – Я никому не продавалась. И никогда не была его собственностью. И тебе я тоже никогда не буду принадлежать, чем бы ты меня ни шантажировал!
– Отрицай, пока можешь. Но видишь ли, дорогая, слова перестают иметь какое-либо значение, когда опровергаются поступками. Ты надеешься вновь оказаться в моей постели и решить таким образом свои финансовые проблемы. Тем более что я сам предложил тебе этот выход. И мне, честно говоря, непонятно то упорство, с которым ты пытаешься закамуфлировать свою истинную цель.
– Ты думаешь, что я хочу спать с тобой?!
– Скажешь, я не прав?
– Знаю, что тебе хотелось бы так думать. Но это не так, – покачала головой Никки. – Я не могу, Массимо. Не принуждай меня, – со слезами на глазах произнесла она.
– Только не говори, что причина в трауре по мужу, – пренебрежительно отмахнулся он.
– Не в трауре, ты прав.
– Если траур для тебя не помеха, тогда что?
– Однажды я уже совершила эту ошибку. Она мне дорого обошлась. Я не хочу повторять ее вновь.
– Ночь со мной была ошибкой?.. – опешил Массимо.
– Да, – тихо произнесла Никки и отвернулась. – Я знала, что не смогу отменить свадьбу, но тем не менее согласилась на близость с тобой.
– Ты могла отменить свадьбу, у тебя была возможность сказать у алтаря «нет»! – вскипел Массимо и, схватив за хрупкие плечи, рывком повернул ее к себе.
– В том-то и дело, что не могла. Я была должна ему, как теперь должна тебе!
– Должна?
– Да. Огромную, сумму денег, которые были уже потрачены.
– Но ты говорила, что он не принуждал тебя?..
– Так и было. Я сама чувствовала себя обязанной. Как еще я могла возместить ему ущерб?
– Ты должна была рассказать мне обо всем.
– Как я могла, когда едва тебя знала? Все произошло так быстро… Моя судьба казалась тогда решенной.
Массимо наконец уехал, и Никки получила долгожданное уединение. Отправившись в сад, она расположилась в плетеном кресле и прикрыла глаза. Медленно, очень медленно наступило желанное спокойствие. Сердце забилось ровнее. Мысли приобрели должную ясность.
Никки подняла веки и по-новому увидела цветущие кусты и изумрудные лужайки, приземистые садовые деревья и идиллически-голубое небо над ними…
– Я очень скоро заберу тебя отсюда, – пообещала она ему, сжимая ледяную руку. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы у тебя было все необходимое…
Медсестра с иронической улыбкой свысока наблюдала эту сцену, которая многократно повторялась в стенах заштатного хосписа. Менялись только лица и степень отчаяния на них.
– Вы что, серьезно собираетесь перевести его в Роуздейл-хаус? Вы хотя бы приблизительно представляете, во сколько вам это обойдется?
– Да. Мне это известно, – решительно ответила Никки.
– Тогда желаю вам всяческих успехов, – скептически пожелала медсестра.
Только так можно было облегчить страдания Джейдена. Если ее любимый брат самой судьбой был обречен на такие муки, то как могла она наслаждаться жизнью, искать любовь, строить личные планы?..
Решение далось Никки легко. Она выполняла долг. Последствия ее не волновали….
Ветер был свеж и щекотал ноздри. Стояла замечательная австралийская зима. Она вздрогнула, когда к ее ноге прикоснулось что-то живое и теплое.
– Привет, киска, – окликнула она грациозное существо с черным шелковистым мехом. – Как тебя зовут? – спросила она и взяла кошечку к себе на колени.
