– Речь идет не о какой-то женщине и каком-то мужчине. Проблема во мне, тебе и Джозефе, – отчаявшись получить желаемый ответ, чистосердечно сознавался в своей боли Массимо.
– Проблемы не было, пока не появился ты…
– Ты прячешься за ничего не значащими словами. Ты можешь быть откровенна со мной? – взывал к ее искренности Массимо Андролетти.
– Откровенность не входит в список обязательных условий нашего соглашения, – хладнокровно парировала Никки. – Ты торжествуешь над покойником, и в этом я не могу тебе помешать. Но я-то пока жива. И не собираюсь снабжать тебя козырями в твоей абсурдной борьбе.
– Ты вышла за Джозефа только ради денег или были другие причины?
Никки не издала ни звука.
– Он принуждал тебя? – допытывался Массимо. Она с радостью ухватилась за высказанное им подозрение.
– Шантажировал ли он меня, как это делаешь ты? – по-своему перефразировала она услышанную мысль. – Нет. Он ни словом, ни действием не принуждал меня к этому браку.
– Ты вышла за него, потому что сама этого хотела?
– Слава Создателю! Ты, наконец, прозрел! – воскликнула она. – Да. Я вышла за Джозефа Ферлиани, потому что хотела стать его женой.
– Но ты не любила его! – возмутился Массимо.
– Нет оснований утверждать, что я не любила его. Согласна, мое чувство к Джозефу не было пылким, страстным, всепоглощающим, но от этого оно не стало менее искренним. Пусть мое чувство к мужу нельзя назвать романтической влюбленностью или неудержимым влечением. Но все годы совместной жизни наша взаимная привязанность только возрастала, мы были признательны друг другу за ту чуткость и понимание, которые неизменно проявляли…
Массимо с отвращением выслушал ее манифест и, подумав, сдерживая волнение, спросил:
– Почему, когда ты отдалась мне… Почему не посчитала нужным сказать о том, что помолвлена, что выходишь замуж за другого? Почему ты позволила мне так сильно заблуждаться, позволила думать, что собираешься дождаться моего возвращения?
– Потому что я не приняла всерьез твои слова. Видишь ли, я убедилась в невозможности безоговорочно верить людям. Потому что для этого нужно было рассказать тебе, кто такая я, – со всей серьезностью ответила на его больной вопрос Никки.
– А кто такая ты? – искренне удивился Массимо.
– Я даже теперь не готова говорить с тобой об этом, Массимо.
Пораженным ее словами, Массимо озадаченно взглянул на Никки. Явно смущенный, он произнес:
– Скажи хотя бы, кто ты – корыстный монстр или невинное дитя?
– И первое, и второе… – с тягостным вздохом проговорила Никки.
– Мистер Андролетти, прошу пожаловать за ваш стол, – пригласил их метрдотель.
– Благодарю, – сдержанно отозвался Массимо, поднимаясь с высокого стульчика у стойки бара и протягивая руку своей спутнице.
Никки оперлась на его кисть, и волна приятного тепла разлилась по телу мужчины. Он посмотрел на спутницу. Она отвела глаза, не выдержав этой огненной боли. Массимо сжал ее руку и не отпускал, пока не подвел к сервированному для двоих столу.
Перед тем как позволить даме сесть, он заглянул в ее прищуренные глаза и шепотом спросил:
– Никки… Ты была с ним счастлива?
У нее не было желания скрывать правду. Но она опешила от прямоты этого вопроса. Никки с равным основанием могла сказать и «да», и «нет», не покривив при этом душой. Но и тот, и другой ответ был бы одинаково невозможен из-за своей категоричности.
– Как во всяком браке, у нас были и хорошие, и плохие времена. Однозначного ответа тут быть не может.
Массимо болезненно поморщился от ее очередной ничего не значащей сентенции.
– Он хорошо с тобой обращался?
– Да… Джозеф был интеллигентным человеком, – немного подумав, ответила Никки.
Но Массимо поймал легкую дрожь ее ресниц. Продолжая держать ее руку в своей руке, он испугался того чувства, которое внезапно овладело им. Это чувство было ему неведомо. Люди называют его сомнением.
Массимо впервые усомнился в своем праве взыскивать с других людей моральные долги.
Ее ресницы дрогнули, но она осталась верна своим словам. Никки не кляла усопшего, она с добротой вспоминала их общее прошлое, наконец она не позволяла Массимо чернить память своего покойного супруга. Но теперь он знал, что для этой женщины все было не столь просто и безоблачно. Чувство сострадания на короткий миг озарило душу Массимо.
– Ты украла мое сердце, Никки. После нашей разлуки я не способен любить, – признался он.
– Я никогда не сожалела о нашей встрече, Массимо, – ответила она на его признание. – Но я часто сожалела о том, что произошло в последнюю ночь…
– Но почему?..
Никки бессильно опустилась на стул, который заботливо отодвинул для нее Массимо. Она все еще озадаченно молчала, когда он сел напротив.
– Ты ответишь на мой вопрос? Почему ты сожалела о той ночи?
– Потому что я приняла неправильное решение. Я согласилась… только потому, что мне была невыносима мысль навсегда расстаться с тобой, не узнав, каково это… – неловко призналась Никки.
Вероятно, не такой ответ хотел услышать Массимо, потому что, закрывшись от нее книжкой меню, он резко спросил:
– Что будешь заказывать?
– На твое усмотрение… – кротко отозвалась женщина.
– Ты не возражаешь, если я закажу то же, что мы заказывали в наш последний вечер? – с нескрываемой агрессивностью обратился он к ней.
