По делу обвиняется... - [26]

...Преодолевая робость и смущение, Леня постучал.

— Входите, входите, — раздался знакомый голос. Леня вошел и остановился у дверей, забыв даже поздороваться.

— Здравствуйте и проходите, — Николай жестом показал на стул.

— Здравствуйте, — только теперь поздоровался Леня. — Я ненадолго.

— Сколько потребуется, — приветливо улыбнулся Арслан. — У вас что-нибудь случилось? — сразу поинтересовался он.

— Да. То есть нет... В общем, я посоветоваться пришел. Если можно.

— Конечно, можно. Слушаем вас.

— У нас дома... облигации пропали.

— Что? Облигации? — недоуменно переспросил Соснин. — Какие облигации?

— Трехпроцентные, их еще золотым займом называют, — пояснил Леня.

— Вот что, Леня, вы уж нам понятней объясните, — предложил Арслан, — а то пока связь с делом не улавливается.

— Я понимаю, к делу не относится... Я просто посоветоваться, — застеснялся Леня. «И зачем я только пришел. Голову людям морочу!» Но Туйчиев дружелюбно положил ему руку на плечо и ободряюще сказал:

— Давай! Рассказывай.

— Не знаю даже, как правильно назвать — наследство или подарок. Бабушка покойная оставила двадцать пять штук облигаций трехпроцентных и дала наказ: когда жениться буду, мне их отдать. Так и лежали они в старой сумке в бабушкином сундуке. Сундук, не знаю почему, на висячий замок запирался. Такой порядок еще бабушка завела. От кого запирался сундук — до сих пор понять не могу. Ключ к нему лежал в комоде на виду, и, кому нужно было, тот брал его и отпирал. Я не раз предлагал матери снять замок, но она говорила: пусть будет, как при бабушке. Так вот, чтобы каждый раз в сундук не лазить, я номера облигаций переписал себе в записную книжку. — Леня вынул из внутреннего кармана пиджака записную книжку, полистал, открыл на нужной странице и в таком виде положил на стол перед Сосниным. — Как только в газете появляется таблица очередного тиража, я проверяю по своим записям. В этот раз, — продолжал Леня, — я тоже так проверял. И вдруг даже не поверил: сколько лет ничего, а тут выигрыш. И представьте — сразу по двум облигациям. И какой! Пятьсот рублей! Пятьсот двадцать, — уточнил Леня. — Думаю, надо достать облигации и завтра маме показать. Положительные эмоции ей не помешают. Взял, значит, я ключ, открыл сундук, а сумка пуста: облигаций нет. Всю квартиру обшарил, но не нашел.

— А вы у матери спрашивали? Может, она их перепрятала?

— В том-то и дело, спрашивал. Конечно, я не стал ей говорить про пропажу, а то она разволнуется. Поэтому так осторожно спрашиваю ее, где облигации лежат, — таблицу напечатали, проверить надо. А она раздраженно отвечает: где лежали, там и лежат. Не стал я больше ничего говорить. Куда они могли деться, ума не приложу.

— Кроме облигаций в доме ничего не пропало? — спросил Соснин. — Может, кража в квартире?

— Что вы? — изумился Леня. — Какая кража, все в целости и сохранности.

— Коли так, наверное, мать их куда-то в другое место положила, а сейчас запамятовала. Придет домой, вспомнит и получите свой выигрыш, — заключил Соснин.

— Вы говорите, таблица вчера напечатана? — обратился к Лене Туйчиев.

— Да, вчера.

— Тогда выплата выигрышей начинается только сегодня, — уже ни к кому не обращаясь, проговорил Арслан. — Надо попробовать...

Когда Леня ушел, Соснин спросил друга, что он задумал, неужели решил заниматься этими облигациями. И, получив утвердительный ответ, сердито заметил:

— Они там друг от друга в сундук облигации прячут на замок, вот пусть и разбираются.

— Ты же сам не так давно утверждал: доказательству подлежит все, касающееся Фастовой? Забыл? Вспомни женщину в театре.

— Но там же совсем другое дело.

— Нет, Коля, я не могу с тобой согласиться. Обстоятельства, действительно, были иные, но если говорить о характере связи, то практически различий нет. Я сейчас свяжусь с управлением сберкасс. Важно успеть.

— Дело хозяйское, — Николай махнул рукой. — Только до этого уточни свою мысль, которую ты высказал до прихода Фастова.

— Что ты имеешь в виду?

— Считаешь, что удар Фастовой нанесла Юдина?

— Судя по всему — так, — задумчиво произнес Арслан.

— Тогда почему она нанесла удар сзади? Что же они, разговаривали спиной друг к другу?

— Механизм образования раны позволяет заключить, что нападавший находился несколько сбоку.

— Слабо, очень слабо, — поморщился Соснин.

— У тебя есть альтернатива?

— Увы, нет, — угрюмо буркнул Николай.

Он набрал номер. Долго вслушивался в длинные гудки. Наконец в трубке послышался знакомый голос:

— Слушаю.

— Здравствуй. Ты почему не пришла вчера? Это что, входит в разработанный план моего обольщения?

— Нет, это был экспромт. В какую-то минуту меня осенило, и я поняла бесцельность, если хочешь, вредность наших встреч...

— Ты читала газету сегодня? — Леня не нашел в себе сил опровергать сказанное и просто сменил тему.

— Нет.

— В девять вечера ожидается звездный дождь, ты должна прийти в плаще.

— Право, не знаю, смогу ли.

— Чудачка! Ведь звезды с неба не каждый день падают. Я захвачу мешок. Представляешь, полный мешок звезд из созвездия Гончих Псов? Жду в девять у курантов...

Зябко поеживаясь от вечерней прохлады, он стоял у телефонной будки. Мила, как всегда, опаздывала. Что за причуды прекрасной половины человеческого рода? Надеются, что их больше будут любить, если они придут позже? Типично женская логика. Двадцать минут десятого. Как у Маяковского: «Приду в четыре», сказала Мария. «Восемь. Девять. Десять». Точность — вежливость королей, но не влюбленных. Влюбленных? Смешно. Мила совсем не похожа на влюбленную. Слишком серьезна и рассудительна. Или рассудочна? В ее больших глазах он часто читал вопрос, но ему неясно: хочет ли она спросить о чем-то или, вглядываясь в него, сама пытается прочесть ответ.