По большому счету - [94]

Спустя четыре года после «туфты на миллиард» проблему Межпрома так же келейно решить не удалось. Сенатор Пугачев – всемогущий и влиятельный – кинул сам Центробанк. На 32,5 миллиарда рублей.

В 2008 году, в разгар кризиса, ЦБ открыл программу поддержки коммерческих банков беззалоговыми кредитами. И Межпрому, конечно, тоже дали: 32,5 миллиарда долларов. Как будто не было старых обманов и подозрений в махинациях. Сам Пугачев потом заявил, что его потрясло выделение такого кредита «за здорово живешь, безо всякого обеспечения»[389].

Спустя полтора года – в июне 2010-го – стало понятно, что Межпром денег не вернет[390]. Они просто исчезли. Но Пугачев – солидный мужчина – продолжал убеждать Игнатьева, что расплатится по долгу, нужно только время. К тому же Игнатьев знал, что у Пугачева есть свободные активы, с помощью которых он мог бы погасить обязательства. Пугачев контролировал угольные активы в Туве, разные активы за границей, акции Сбербанка. Пугачев был богат, владел личным самолетом, вывел сотни миллионов долларов из Межпрома за границу. Он мог бы погасить долги за счет своих денег, а не банка. И ЦБ реструктурировал долг, не стал отзывать лицензию[391]. Сразу после реструктуризации финансовый рынок получил еще один сюрприз от Межпрома: банк не расплатился по еврооблигациям[392]. И это уже не внутреннее дело, а международный скандал, ведь держатели бумаг – в основном иностранные инвесторы.

Игнатьев до последнего был уверен, что Пугачев способен расплатиться по долгам Межпромбанка. Пугачев, заседавший в Совете Федерации, был одним из крупнейших миллиардеров, у которого имелось много земли, промышленных компаний, судостроительных заводов. Пыль, которую он пускал всем в глаза, сработала и в случае с Игнатьевым и его первым замом Геннадием Меликьяном, хотя оба и знали, что банк построен на вранье и рос благодаря манипулированию с отчетностью. Игнатьев ставил на вид Межпромбанку тот факт, что их связанная система владения очень запутанна и рискованна, еще в 2004 году[393]. С давних пор Межпром занимался подлогами: выдавал кредиты подконтрольным компаниям, которые сразу вносили их в капитал самого банка. Эту пирамиду в Межпроме строили для того, чтобы не нарушать нормативов Центробанка[394].

ЦБ и Межпром вели череду долгих переговоров и уговоров, проводили трудные встречи и соглашались на постоянные уступки. Но ситуация не менялась. Все обещания Пугачева девальвировались почти сразу после того, как были даны, буквально на следующий день. На кону стояло очень много денег, и от Пугачева один за другим стали отворачиваться его покровители и партнеры. Первой была Объединенная судостроительная корпорация, она отказалась от достигнутой ранее договоренности купить у Пугачева активы – Северную верфь и Балтийский завод[395].

ЦБ ничего не оставалось делать. Лицензию у Межпрома пришлось отозвать[396]. Пугачеву не помог ни статус сенатора, ни сильные мира сего разного сорта, которыми он был окружен в избытке[397].

Еще много лет после отзыва лицензии Российская Федерация будет искать потерянные деньги. Пугачев обоснуется во Франции и завязнет в судебных тяжбах с Россией[398]. Есть у Игнатьева дурацкая привычка: откладывать многое на последний день, будь то доклад для Думы или неприятный разговор с подчиненным. Задолго до отзыва лицензии Игнатьев понимал, что с Межпромом надо разбираться, но откладывал это на потом. Банк, основанный на махинациях, рано или поздно должен грохнуться. Наверное, если бы не кризис, это произошло бы гораздо позже. Благодаря кризису банк получил от ЦБ много денег в виде беззалоговых кредитов. Соблазн забрать то, что пришло в руки даром, был слишком велик. Межпром обанкротился не из-за кризиса, а из-за жадности[399].

Случай с Межпромбанком убедил Игнатьева: если менеджер или собственник решит украсть деньги из своего банка, это будет сделано. Преград нет. Нужны лишь готовность к риску и пара часов[400]. После случая с Межпромом он стал просить депутатов, чтобы было введено уголовное наказание для тех, кто задействован в банковских махинациях. Пришлось признать, что только пятая часть всех банкротств носит экономический характер, остальные – криминальные[401]. Депутаты не услышали Игнатьева.

Разбойники на дороге

Как только закончились глухие удары по бамперу автомобиля, послышался хруст трескающихся стекол. Все происходило так быстро, что невозможно было осознать происходящее. Что случилось? Смурное утро без солнца, как это обычно бывает в ноябре, все время хочется спать. Пустая монотонная дорога без пробок, как привычно в воскресенье утром. Поэтому быстро скользишь по шоссе. А потом – бах! – как из-под земли появились эти две агрессивные машины: мат, крики, биты, удары, стекло.

«Вроде бы стекла должны быть крепкими», – думал сидящий в автомобиле молодой голландец Йоррит Фаассен. Он был сильно напуган, не понимал, почему на него посреди бела дня на одной из основных магистралей Москвы – Рублевском шоссе – напала банда молодчиков с битами. На въезде в Москву, сразу после кольцевой дороги, рядом с большим развлекательным центром сразу две машины – «мерседес» и «фольксваген» – подрезали представительский BMW Фаассена и не дали ему ехать дальше. Из них выбежали несколько огромных мужиков и стали колошматить битами по автомобилю. Фаассен дрожащей рукой нажал на кнопку блокировки дверей. Рядом сидела его подруга Мария. От испуга она вжала голову в плечи и нагнулась вперед, почти уткнулась носом в сумку. Мария тоже не могла понять, что происходит. В сумке она заметила мобильный телефон. Тут она быстро нашлась: лихорадочно выхватила аппарат из сумки и стала звонить отцу. Как назло, он долго не подходил к телефону. А может, и недолго, просто в момент, когда непонятно кто крушит машину, а ты сидишь внутри, тебе кажется, что время идет медленно. Каждая секунда – как целый час. Наконец она услышала, что гудки кончились, и, не дожидаясь приветствия, стала кричать в трубку: «Папа, нас сейчас убьют!»