Плюсквамфутурум - [32]

— Вполне, — ответил я.

— Тогда прошу вас сюда.

Швейцар провёл меня к дальнему столику, где одиноко сидел мужчина, одетый в рубашку-поло, выделяющуюся среди пиджаков и галстуков остальных. Его внешний вид показывал, что кризис среднего возраста явно не за горами.

— Прошу, — сказал швейцар, и я расположился напротив мужчины в рубашке-поло. Перед ним на большой тарелке лежал недоеденный шницель в окружении разбросанного горошка. Мужчина посмотрел куда-то сквозь меня и налил себе коньяка из стоящего рядом графина.

Я взял в руки меню, отпечатанное на мелованной бумаге. Шницель, лежащий в тарелке моего соседа, определённо состоял из мяса, и я имел все основания предполагать, что всё остальное тоже окажется съедобным. В этом вагоне-ресторане были куда более аппетитные блюда, чем в плацкартном. Все это изобилие было относительно недорого: мелкий шрифт внизу каждой из страниц сообщал, что цены, в соответствии с федеральным законом, дотированы Агропромом России.

— Что желаете? — ненавязчиво поинтересовался подошедший официант. На какую-то долю секунды мне стало неудобно, что я одет хуже, чем он. Мне оставалось надеяться, что в своём новом чине я могу себе это позволить.

— Пожалуйста, борщ за сорок рублей и запечённое филе осетра с овощами за сто двадцать, — выбрал я. Ещё с Молодечно мне хотелось рыбы, и вот мои мечты начали сбываться. — Скажите, почему у вас натуральный кофе стоит двадцать рублей, а цикориевый — пятьсот?

— Цикориевый кофе — импортный, — пояснил мне официант, сделав вид, что его это нисколько не удивило. — Натуральный же выращен по программе продовольственного импортозамещения. Возьмите лучше цикориевый.

— Мм. Понятно. Тогда, пожалуйста, чёрный чай с лимоном, — попросил я, ощущая приступ экономии.

— Вам чай сразу, или с основными блюдами? — спросил официант, взмахнув ручкой над своим блокнотом.

— Два чая. Один сразу, другой с блюдами.

И мне ещё триста грамм коньяка! — неожиданно сказал мой сосед, всё это время делавший вид, что смотрит в свой бокал.

Быстро и почтительно кивнув, официант ушёл.

— Вы не пьете? — внезапно спросил у меня сосед.

Я отрицательно покачал головой. В конце концов, я пил всю прошедшую ночь с переводчицей, я пил этим вечером с дембелем, и желания продолжить алкогольный марафон в правительственном поезде у меня не было.

— Просто не хочется, — пояснил я. Мой собеседник понимающе кивнул.

— А я вот, — признался он, — в поисках вдохновения. Алкоголь не помогает, поэтому не порекомендую.

— Вы писатель? — спросил я. Мой сосед не был похож ни на художника, ни на скульптора.

— Хуже, я журналист. Может быть, вы даже читали мои статьи. Анатолий.

Я посмотрел на своего соседа. У него были тёмно-русые волосы, чуть вытянутое лицо, краснеющий порез от бритья на левой скуле и неизбывная трагедия в глазах. Печаль зернового дембеля Олега была светлой, словно берёзовый лист, упавший в чистый ручей. Грусть журналиста Анатолия казалась чёрной и бездонной, как озеро берёзового дёгтя.

Я коротко представился. Мы пожали руки над столом.

— Я историк, реконструктор и консультант, — добавил я. — Специализируюсь на начале нашего века.

— Это видно по вам, — его взгляд пронёсся по мне, ловкий и цепкий, как пальцы фокусника. — Значит, мы с вами в чём-то коллеги… Мне тоже доводилось заниматься историей. Почему вас заинтересовала именно эта эпоха?

— Тогда происходило много интересного, — расплывчато ответил я. — Вы хотите взять у меня интервью?

Анатолий допил коньяк, подняв под острым углом донышко бокала. Дёрнулся кадык.

— Нет, что вы. Интервью берёт мой друг Максим, который должен сейчас подойти. Правда, почему-то он запаздывает…

Я молча слушал. Появившийся официант поставил рядом со мной чайник чая, белую тонкую чашку с кобальтовой сеткой и блюдце с дольками лимонов. Перед Анатолием возник ещё один хрустальный графин с жидкостью чайного цвета.

— Я журналист-зарубежник, — продолжил Анатолий, ловко наливая бокал. — И вот, возвращаюсь домой из творческого отпуска, который прошёл хуже, чем я ожидал. Вы не возражаете, если я возьму у вас дольку лимона?

— Отчего же нет, берите, — сказал я, налив себе чая. Он был весьма крепок. Такой чай с удовольствием отведали бы даже арестанты Таганской тюрьмы. Анатолий щедро посыпал дольку лимона сахаром и, выпив бокал, закусил.

— Спасибо, — сказал он. — Скажите, а вы изучаете отечественную историю, или же зарубежную?

— Обе, — чуть поразмыслив, ответил я. — Поезд гремел ложечкой в чашке с чаем. — Я не профессиональный историк, у меня нет диплома, но мои знания от этого не менее ценны. Как видите, я еду здесь.

— Как видите, я тоже, — парировал журналист. — Раз мы едем с вами в правительственном поезде, значит, чем-то мы заслужили здесь места. Просто так сюда нельзя попасть… Значит, мы немного коллеги. Я предпочитаю исключительно зарубежную тематику. Гораздо интереснее писать о Франции или Японии, чем сочинять очередную статью про то, что наши вооружённые силы закупили сто надувных танков взамен тех, что унесло недавно ураганом в Эстонию…

Подумав, Анатолий отковырял вилкой кусочек шницеля и съел его.

— Я как раз сегодня читал статью про новые танки ТН-40 в нашей армии, — сказал я. — Правда, там не говорилось о том, что они надувные.