Пляс Нигде. Головастик и святые - [2]
С первого взгляда Потанин влюбился в пейзажи своего тёзки и распространил благую весть о том, что сибирские руды произвели гениального самородка. Слово Григория Николаевича было весомо, к нему прислушивались. Для молодёжи, думающей за Уралом, он был кумиром и совестью, перед его харизмой трудно было устоять; вот и Гуркин не устоял, когда старик Потанин дал ему совет вернуться в родные края, ещё не тронутые волшебной силой искусства.
В 1905 году художник оставляет столицу и едет на Алтай, в деревню Анос, где строит дом и мастерскую. Григорий Николаевич каждое лето навещает своего младшего друга в сопровождении свиты профессоров Томского императорского университета. Гости привозят с собой красивых женщин, шампанское, иностранцев и граммофоны.
Вскоре ничем не примечательная национальная окраина становится модным курортом – “сибирской Швейцарией”. Чахоточные едут сюда глубоко дышать полезным воздухом, за что получают прозвище “воздушники”. Нервнобольных называют “кумысниками”, ибо они верят в оживляющую силу этого лошадиного продукта, который пьют вёдрами. Приезжие интересуются шаманизмом и записывают фольклор.
“Анос превратился в какой-то Гейдельберг или Гёттинген… – с гордостью сообщал Потанин в одном из писем. – Здесь вы видите даму с финским ножом на поясе для рытья растений, с берестяной коробкой на бедре для выкопанных растений; или выходит из села джентльмен с мальчиком, идущий в лес отыскивать личинки и бабочки”.
Дамы и джентльмены ходят не только в лес, но и в народ, которому рассказывают о правах человека и гигиенических процедурах. Почти не говорящие по-русски, аборигены любят визиты пришельцев как праздник, и слагают о них длинные песни.
Талант Гуркина тем временем вылупляется из личинки в роскошную бабочку. В 1910 году художник пишет “Озеро горных духов” – свой шедевр, растиражированный по всей России журналом “Нива”.
На следующий день он просыпается знаменитым и модным, почти как Шишкин. Вслед за славой приходят покупатели. Каждому хочется “Озеро” – вынь да положь. Успех нервирует художника: он вообще-то не любит продавать картины; если бы не семья, ни за что бы не вступил с миром в рыночные отношения. Священное место, обнажённое на холсте, так интимно, и такое блядство – измерять его в рублях. “Неужели душа по природе своей проститутка?” – с волнением думает художник, пересчитывая деньги.
В первый раз после сделки он чувствует себя отвратительно, и заново начинает писать “Озеро”, чтобы загладить вину перед горными духами. Но едва успевает закончить, как вбегает следующий покупатель, достаёт бумажник и просит завернуть шедевр. И так три раза…
В народе про это говорят “жизнь налаживается”. Выставки, вернисажи, заказы, фотосессии, интервью для прессы. Григорий идёт в гору, на ходу обрастая учениками, и кажется, что уже недалеко ему до патриарха… Как вдруг – нате! – революция. Трёхвековая империя слиняла в три дня. Кто был ничем, захапал всё. Худые серьёзные мальчики, разделившись на белых и красных, убивают друг друга из пулемётов.
Словно мыльные пузыри, возникают и лопаются независимые республики.
Потанин благословляет Гуркина выступить на политической арене в роли председателя Каракорумской думы. Для чего художнику Дума, и где находится Каракорум, знают только узкие специалисты. Главное, что выступление получилось неудачным. Несколько месяцев Гуркин увлечённо занимался сепаратизмом, а потом приехали колчаковцы и забрали “председателя” в контрразведку. Правда, после допроса его отпустили, разглядев безобидного мечтателя, но испуганный Григорий Иванович всё равно приходит к выводу, что пора валить…
Я набрасывал текст в телефоне, сидя на берегу того самого озера, в тени рогатой горы Белухи. С её белоснежной вершины открывается панорама на Казахстан, Россию, Китай и Монголию. Имея знакомства среди контрабандистов и конокрадов, можно далеко зайти горными тропами. Очень далеко. Чуть ли не до Шамбалы.
Но сегодня в мои планы не входили великие географические подвиги. Я собирался закончить текст, оставалось всего ничего – только свести воедино линии жизни моего героя, как бы поместив их на ладонь бога. Для этого я приехал к месту силы, где была написана главная картина художника, рассчитывая на помощь горных духов: возможно, они подкинут мне оригинальную идею для финала истории, которую сегодня же можно будет отправить редактору и получить заслуженный гонорар. Я был полон дурацких скромных намерений и даже не мечтал покидать родину. Однако жизнь замечательных людей в России устроена так авантюрно, что если человек не идёт через границу, граница сама идёт к человеку.
Словно ниндзя, из ниоткуда передо мной возникли трое вооружённых автоматами юношей в пятнистых плащах травяного цвета.
Ваши документы? Пожалуйста, мои документы. Они заглянули в паспорт и сравнили меня с фотографией.
– Что вы тут делаете?
– Жду вдохновения.
– Чего?
– От слова “вдох”.
– Понятно.
– Я работаю над эссе о Григории Гуркине.
Это имя ничего им не говорило.
– Он был великим алтайским художником.
– В смысле, умер?
– Ну да.
– Значит, он не придёт? А зачем вы тогда тут сидите? Это приграничная зона.
В далекой российской деревушке, которая называется Бездорожная, «люди живут мечтательно». Дед Герой, Матрешка, Ленин, Кочерыжка, Трактор и Головастик – бездельники и хитрецы, но также и широкой души «народные» умельцы, которыми так богата земля русская. Пропащие люди, скажут одни, святые, скажут другие.
«Это было зимним утром в Дарджилинге. Густой туман, всю ночь лежавший на улице, как сугроб, начинал понемногу таять.Утренний променад напоминал прогулку по облакам в каком-нибудь английском провинциальном раю. Архитектура вокруг была исключительно колониальной: банк с имперскими каменными львами, почтамт с красными почтовыми ящиками, чайная лавка, чью витрину скрывал поржавелый железный занавес…».
Андрей Филимонов – писатель, поэт, журналист. В 2012 году придумал и запустил по России и Европе Передвижной поэтический фестиваль «ПлясНигде». Автор нескольких поэтических сборников и романа «Головастик и святые» (шорт-лист премий «Национальный бестселлер» и «НОС»). «Рецепты сотворения мира» – это «сказка, основанная на реальном опыте», квест в лабиринте семейной истории, петляющей от Парижа до Сибири через весь ХХ век. Члены семьи – самые обычные люди: предатели и герои, эмигранты и коммунисты, жертвы репрессий и кавалеры орденов.
Сделав христианство государственной религией Римской империи и борясь за её чистоту, император Константин невольно встал у истоков православия.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Любовь Баринова – прозаик, редактор. Родилась в Ростове Великом, живет в Москве. Окончила Creative Writing School. По дебютному роману «Ева» снимается сериал. «Кроме любви, ничего стоящего в мире нет. Можешь даже не искать», – говорила Але мать, в очередной раз увозя девочку на «поиски» отца. Когда уже взрослую Алю посетило это главное чувство, оказалось, что его цена так же высока, как пишут в обожаемых ею романах, а моральный выбор так же сокрушителен.
Алексей Сальников (р. 1978) – автор романов «Петровы в гриппе и вокруг него», «Отдел» и «Опосредованно», а также нескольких поэтических сборников. Лауреат премии «Национальный бестселлер», финалист премий «Большая книга» и «НОС». Новый роман Сальникова «Оккульттрегер» написан в жанре городского фэнтези. 2019 год, маленький уральский город. Оккульттрегеры – особые существа, чья работа – сохранять тепло в остывающих городах и быть связующим звеном между людьми, херувимами и чертями. Главная героиня Прасковья как раз оккульттрегер.
Дмитрий Данилов – драматург («Человек из Подольска», «Серёжа очень тупой»), прозаик («Описание города», «Есть вещи поважнее футбола», «Горизонтальное положение»), поэт. Лауреат многих премий. За кажущейся простотой его текстов прячется философия тонко чувствующего и всё подмечающего человека, а в описаниях повседневной жизни – абсурд нашей действительности. Главный герой новой книги «Саша, привет!» живёт под надзором в ожидании смерти. Что он совершил – тяжёлое преступление или незначительную провинность? И что за текст перед нами – антиутопия или самый реалистичный роман? Содержит нецензурную брань!
Григорий Служитель родился в 1983 г. в Москве. Закончил режиссерский факультет ГИТИСа (мастерская Сергея Женовача), актер Студии театрального искусства, солист группы O’Casey. «Дни Савелия» — его первая книга. А нашел эту рукопись Евгений Водолазкин и написал предисловие. «Коты в литературе — тема не новая. Не буду перечислять всех, кто писал об этих священных животных, — от Кота Мурра Эрнста Теодора Гофмана и до Мури Ильи Бояшова. И вот теперь Савелий. Мы-то понимаем, что за котами всякий раз просвечивают человеки.