Плутовской роман в России - [123]

.

Булгарин и Греч должны были знать, кто скрывался за именем Косичкина[980]. И они должны были быть в состоянии определить, что произошло бы, если Пушкин осуществил свою угрозу и действительно пустил в обращение сатиру на компрометирующее прошлое Булгарина. Поэтому они отказались от ответа и прекратили дискуссию о «Выжигине». Вскоре вслед за тем надолго умолкли также критики «Выжигина», авторы пародий и подражатели.

Напечатанный в 1832 г. роман Г. Симоновского «Русский Жиль Блаз, похождение Александра Сибирякова, или Школа жизни» можно лишь косвенно связать с романом Булгарина[981].

Он состоит из двух частей (примерно по 250 страниц в каждой) и представляет собой написанное от первого лица жизнеописание с характеристикой нравов. Рассказчик – сын русского помещика. Первые главы посвящены жизни отца, проматывавшего свои деньги в охотах, праздниках и волокитстве, домашнему «воспитанию» сына силами французского студента и его пребыванию в пансионате губернского города. Следуют картины скучной жизни в поместье и занимательной военной службы, поездки в Москву и долгого судебного процесса с многочисленными подкупами. После увольнения из армии и смерти отца сыну приходится занять должность, так как, согласно оговорке в завещании, он может получить наследство только при условии вступления в брак. Он становится учителем в гимназии, что даёт повод снова резонёрствовать о неправильном воспитании и переводить полемические речи закоснелых учёных и педантов, пропитанные латинскими банальностями. Затем он обретает благосклонность губернатора и получает должность в его канцелярии, но вскоре снова теряет её из-за интриги и отправляется в Москву. Подробному описанию Москвы посвящена целая глава (Часть II, гл. 8), и этот город становится местом действия остальной части романа. Само же действие состоит из ряда обычных «образцовых» авантюр, которые нет необходимости перечислять здесь в деталях. Особого внимания заслуживает только пребывание у масонов, в ложу которых Сибиряков вступает, проиграв все свои деньги. Масонский ритуал и обманы братьев по ложе описываются обстоятельно и в полемическом тоне. Но Сибиряков устоял перед лицом как этой, так и всех остальных опасностей, сделал карьеру, женился и завершает своё жизнеописание хвалой счастью семейной жизни.

Уже этот обзор содержания даёт понять, что, хотя роман Симоновского и относится к одному типу с «Выжигиным», но с романом Булгарина он связан не так прямо, как, например, «Новый Выжигин» Гурьянова или пародии Орлова. Отсутствует какой бы то ни было намёк на роман Булгарина. Это могло бы удивить, если только учесть год издания – 1832. Но дата печати вводит в заблуждение. Ведь из предисловия издателя становится очевидно, что Симоновский уже умер и его друзья использовали оставшуюся рукопись для подготовки посмертного издания. В действительности написание последовало, вероятно, ещё до напечатания «Выжигина». В пользу этого говорят, кроме бросающегося в глаза отсутствия какого бы то ни было указания на «Выжигина», точно так же обращающее на себя внимание сходство с «Российским Жилблазом» Нарежного.

Уже название «Русский Жилблаз, похождение Александра Сибирякова» со всей ясностью напоминает о сочинении Нарежного «Российский Жилблаз или похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова». К этому добавляется подробное описание деятельности масонов, которое в противоположность некоторым другим параллелям является не просто обычной темой для типа романа и его традицией, а только общей особенностью обоих «Русских Жиль Бласов». А именно: Симоновский изображает церемонию принятия и обман богатых членов ложи, которых с помощью «оккультных» уловок заставляют делать большие пожертвования в пользу семьи, якобы оказавшейся в бедственном положении, то есть как раз такие темы, которые Нарежный рассматривал в третьей, ещё напечатанной части романа. Правда, детали отличаются друг от друга, но здесь возможна, более того, вероятно прямое побуждение. Как у Симоновского в этом описании, так и в самом общем виде в сатире Нарежного на масонов и высшее общество отсутствует характерное подчёркивание эротического, что соответствует общему морально-назидательному тону книги Симоновского. Ведь в «Русском Жилблазе» Симоновского отсутствует не только встречавшаяся порой «неприличность» его старшего тёзки, но и свойственные тому грубая наглядность, простота и сатирическая прямота. Благодаря этому он производил «более приятное впечатление» на тогдашних читателей и цензуру, но благодаря этому же он несравненно более бесцветен, чем изображение Нарежного. В подчёркнуто морально-дидактической целеустановке, а также в выборе темы и среды рассказ Симоновского скорее сродни «Евгению» Измайлова, чем «Российскому Жилблазу» Нарежного. Ведь, как у Измайлова, так и здесь главной темой является воспитание молодого дворянина и проистекающие отсюда опасности. И как Евгений, так и Сибиряков, в противоположность деревенскому простофиле Чистякову и «сироте» Выжигину, с самого начала является законным сыном благородного помещика. Правда, общая концепция обоих «романов о нравах» различается, «положительным» заключением у Симоновского и избранием формы первого лица. Но в действительности форма «Я» у Симоновского ещё остаётся более поверхностной, чем у Нарежного и Булгарина. Насколько внешне воспринимает автор «Я» рассказчика, как мало он, по сути дела, умеет обращаться с этой изобразительной возможностью, даёт понять уже начало рассказа: на берегу Оки жила помещичья супружеская пара с сыном по имени Александр, «который отныне будет известен Вам, Читатель, под именем “Я”»