— И давно ты здесь?
— Не помню точно. Не всё ли равно? Выпьем ещё?
Мы выпили. Она снова хрипло пропела обрывок какой-то песенки, сущую чепуху, наверно, из какого-нибудь эстрадного представления.
— Где ты слыхала эту песню?
— В «Тиволи».
— И часто ты туда ходишь?
— Да, когда есть деньги. А вот сейчас я на мели. Хозяйка сегодня требовала у меня денег. Она такую большую плату с нас берёт, так много, что нам самим ничего не остаётся. Может, дашь мне ещё денег?
По счастью, у меня ещё оставалось немного денег, и я отдал их ей.
Она взяла их, не сказав мне даже «спасибо», внешне совсем бесстрастно, может, только в душе немного порадовалась. Тут же она потребовала, чтобы я заказал ещё одну бутылку вина. Наверно, решила, что меня стоит потрясти покрепче.
Принесли вино.
Но тут ей вдруг захотелось показать меня остальным. Она сказала, что пригласит двух-трёх девушек и угостит их вином. Девушки пришли. Они были в коротких накрахмаленных юбках, шуршавших при каждом их движении, с голыми руками и коротко подстриженными волосами.
Элина представила меня, как оказалось, она отлично помнила моё имя. И тут же стала хвастать, что я дал ей кучу денег, что я её добрый старый друг и что, сколько бы денег она у меня ни потребовала, я нипочём ей не откажу. И так оно было всегда. Потому что я очень богат.
Девушки выпили и тоже развеселились, они наперебой сыпали двусмысленностями и горланили обрывки песен. Элина ревновала, когда я заговаривал с другими, сердито и угрюмо огрызалась. Но я нарочно обращался к другим, желая, чтобы сама Элина тоже разговорилась и позволила мне заглянуть в её душу. Однако мои старания не имели успеха: упрямо откинув назад голову, она занялась какими-то хлопотами. Под конец она схватила своё пальто и собралась выйти на улицу,
— Куда ты? — спросил я.
Она не ответила, продолжая с надменным видом что-то напевать, и надела шляпу. Неожиданно, распахнув дверь в коридор, она крикнула:
— Гина! — Так звали её мать.
Та подошла, тяжко ступая, шаркая разношенными туфлями, постучала в дверь, затем, распахнув её, встала на пороге.
— Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты каждый день вытирала на комоде пыль! — властно сказала Элина. — Вот какую грязищу развела! Меня такая уборка не устраивает, ясно тебе? И вон те фотографии тоже надо вытирать каждый день суконной тряпкой!
Мать ответила:
— Ладно! — и собралась было уйти. Всё лицо её было в морщинах, щеки запали. Она покорно слушала дочь, не сводя с неё глаз, боясь что-либо упустить из её слов.
— Запомни это раз и навсегда. Ясно? — сказала Элина.
Мать ответила:
— Да, чёрт побери, — и вышла. Она тихо прикрыла за собой дверь, только бы не слышать крика. Но сама она была на вид весьма свирепая женщина,
Элина между тем уже оделась. Обернувшись ко мне, она сказала:
— А теперь заплатите за вино и уходите!
— Спасибо за угощение! — сказали девушки и осушили стаканы.
Я был несколько ошарашен.
— Заплатить за вино? — переспросил я. — Одну минуточку, пожалуйста. Мне казалось, что я уже отдал вам деньги за вино, но, может, у меня ещё кое-что осталось. — Я снова полез в карман.
Девушки стали смеяться.
— Нечего сказать, богатый у тебя дружок! Ты же хвастала, будто он дал тебе кучу денег, а теперь, выходит, ему нечем платить за вино! Ха-ха-ха!
Тут Элина обозлилась на них из-за меня.
— Вон отсюда! — закричала она. — Нечего вам больше здесь делать! У него денег куры не клюют! Сейчас я вам покажу, сколько он мне дал! — И она с торжеством швырнула на стол кредитки и серебро. — Вон, глядите, он за всё уже заплатил — и за вино, и за меня тоже! Уж вы-то, почитай, за всю жизнь столько денег не видали! Я могу отдать хозяйке плату за целых два месяца, поняли? Я только для того это сказала, чтобы немножко его подразнить, подшутить над ним! А теперь убирайтесь! — И она выставила девиц в коридор. Заперев за ними дверь на замок, Элина рассмеялась резким нервным смехом. — Я и в самом деле не хочу, чтобы они здесь торчали, — оправдываясь, сказала она. — И вообще-то они надоедливые бабы, и потому я не вожу с ними компании. Правда ведь, они надоедливые?
— Нет, я что-то этого не заметил, — сказал я, желая её пристыдить. — Они отвечали мне, когда я к ним обращался, и рассказывали о себе всё, что мне хотелось у них узнать. Очень милые девушки.
— Если так, убирайся и ты, тоже! — крикнула мне Элина. — Можешь пойти к ним, если охота. Я тебя не держу.
На всякий случай она спрятала деньги, которые швырнула на стол.
— Мне очень хотелось бы спросить тебя кое о чём, — сказал я, — только изволь спокойно присесть на стул и выслушать меня.
— Спросить меня кое о чём! — насмешливо передразнила она. — Мне с тобой детей не крестить! Верно, опять что-нибудь про Ганну? От твоих дурацких разговоров про Ганну меня рвёт! Этим сыт не будешь!
— Не хочешь ли ты расстаться с этой жизнью? — спросил я.
Притворившись, будто не слышит вопроса, она снова начала сновать по комнате, что-то прибирая, и при этом насвистывая для бодрости.
— Расстаться с этой жизнью? — сказала она, вдруг вплотную подойдя ко мне. — А чего ради? Куда мне деваться? Кто, по-твоему, возьмёт меня замуж? Кому я такая нужна? А в услужение я не пойду.
