Плут - [17]

— Ну, а как быть с экстравагантными вечеринками? — поинтересовалась она. Большинство из нас перебивается с хлеба на квас. Как ты думаешь, что чувствуют твои фанаты, когда читают о той вилле, которую ты снимаешь за пять тысяч долларов в день на Виргинских островах?

Он секунду подумал.

— Может быть, я делал это из-за разочарования, — ответил он.

— Разочарования?

Дикон кивнул, затем глубоко засунул руки в карманы.

— Я всю свою жизнь из кожи лез, чтобы добиться того, что называется успехом, но когда я его достиг, то понял, что это не совсем то, на что я надеялся.

Когда Коуди с сомнением поглядела на него, он продолжил:

— Я хочу сказать, что, конечно, я живу в роскошном доме, разъезжаю на дорогих лимузинах, ем в лучших ресторанах. Со стороны все выглядит отлично. Я выгляжу удачливым, — нахмурился он. — А внутри… Не на чем держаться. Я чувствую, что тону.

— И кто же тебя топит?

— Возможно, я сам.

Она смотрела на его задумчивое выражение лица. Он выглядел так же неуверенно, как тот пятнадцатилетний юноша, который подошел к ней в школе и предложил помочь ей отнести книги в класс. Она была заинтригована грустным темноволосым мальчиком. В его взгляде всегда были печаль и зрелость, совсем не по годам; мудрость, которая приходит через большую боль. Он был так не похож на ее друзей. Он не принимал участие ни в каких школьных развлечениях… Он даже не посещал футбольные игры.

Лишь позднее она узнала, что Дикон пытался заполучить работу на пару часов после школы, чтобы помочь семье. Подростком Броуди не имел времени для развлечений, обнаружила Коуди. Когда ему удавалось выкроить пару свободных часов, он тратил их на музыкальные занятия в оркестре.

Но все это утратило смысл, как только он поцеловал ее.

Дикон засмеялся, прерывая ее мысли.

— Из тебя получился бы отличный воспитатель… — он опустил взгляд на ее грудь. — Я хочу сказать, воспитательница.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что, в отличие от людей, которые у меня работали, ты говоришь только то, что думаешь. А не то, что я хотел бы услышать.

— Может быть, они не хотели потерять работу, — Коуди расхаживала и осматривала старую мебель, решая, что можно оставить.

Он кивнул.

— Ты представить не можешь, сколько так называемых работников я нанимал. У меня был тип, который сколотил состояние на том, что держал в чистоте мою машину и поддерживал ее в хорошем рабочем состоянии. Другому я платил докторский оклад за то, что он ездил со мной, следил за моей одеждой и говорил мне, где и когда я должен быть.

Он опять засмеялся.

— Его обязанностью было обеспечить молоко с шоколадом в холодильнике, где бы я ни останавливался.

— И зачем тебе это было надо? Он ухмыльнулся.

— Потому что мелкое пижонство заставляло меня чувствовать себя важной персоной. Мне нравилось, когда обо мне заботились, ходили вокруг и заглядывали в глаза.

Улыбка исчезла.

— А когда-то мне приходилось все делать самому…

— Ты говоришь о Мери-Лу Слай, да? Она все еще помнила, когда она впервые услышала о певице, которая помогла ему обрести успех. К этому времени Коуди была беременна, токсикоз стал невыносимым, и она не знала, вызвано ли ее самочувствие нынешним состоянием, нервами или мыслями о Диконе. Каждое утро она вставала с тяжелым, опечаленным сердцем… Больная, разбитая и несчастная. Потом она вытирала лицо мокрым платком и у нее падали слезы… Коуди не знала, вернется ли когда-нибудь в ее жизнь счастье. И лишь когда родилась Кетти, она все-таки решила, что все будет хорошо. Дочь не оставила возможности для сомнений.

Дикон поднял взгляд.

— Да, я говорю о Мери-Лу. Она — сильный человек. Когда я впервые прибыл в Нэшвилл, но не сразу начал выдавать хиты, а стал писать для нее песни. Которые, могу добавить, я продавал ей за семечки. Мне было плевать, что люди считают их ее песнями. Надо признать, я был тогда чертовски туп. Мне казалось, что я обязан Мери-Лу за то, что она дала мне работу.

— Ты заменил ее ведущего гитариста? Дикон кивнул.

— Этот парень умер от большой дозы наркотика, вскоре после моего приезда в город. Оставил жену и маленьких ребятишек. Думаю, именно из-за него я никогда не связывался с наркотой.

Взгляд Дикона посуровел.

— Естественно, Мери-Лу не дала бедной вдове ни гроша из того, что была обязана заплатить ее мужу.

— Почему ты говоришь «естественно»?

— Мери-Лу не была доброй женщиной. Если она когда-либо делала кому-то услугу, она никогда не позволяла забывать об этом. До того, как выпутаться от нее, я чувствовал, будто продал душу дьяволу.

Дикон фыркнул.

— Мне и в голову не приходило, как счастлива была она сразу же найти кого-то, кто смог заменить ее прежнего гитариста. Я репетировал круглые сутки, на сон оставалось всего четыре часа. Но я думал только о том везении, которое подарила мне судьба. И, поверь, Мери-Лу никогда не давала мне об этом забыть.

Коуди слушала молча, хотя большая часть из того, что он говорил, не было для нее новостью. Газетенки изо дня в день обсасывали его отношения с Мери-Лу и это, несомненно, было для Коуди эмоциональной травмой и могло бы стоить ей многого. Она почти не поверила, когда Кетти родилась здоровым ребенком.