Плотницкая готика - [17]

— Погоди… он уже набирал, — Лиз?

— Я наверх.

Пока огибала столбик, — Привет Элтон? это ты старина?.. догнало её на лестнице, а внизу в прихожей — неисповедимы пути, что есть то есть… Захлопнула за собой дверь толчком бедра, единственное освещение — лиловатая аура ожившего от её касания телеэкрана со спускавшейся в завихрения тумана фигурой в плаще. Гребень холма впереди оседлала восходящая луна; бледная точно облако, но с каждой минутой обретая яркость[81], и она расстегнула юбку, распахнула блузку и вернулась на край кровати с намоченной махровой салфеткой. Подъезжал конь. Он был уже совсем близко, но всё ещё оставался невидимым; когда вдобавок к цок-цок раздался шорох под живой изгородью, и совсем рядом возле ореховых кустов проскользнул огромный пёс, ясно выделявшийся на их фоне чёрно-белой окраской шерсти. Тут появилась лошадь, высокий скакун с всадником на спине, и, пока она выскальзывала из блузки, всадник и конь упали; копыта коня поскользнулись на обледеневшей дороге. Пёс вернулся огромными прыжками, увидел, что его хозяин попал в беду, услышал стон коня и принялся лаять, а тёмные холмы отвечали ему раскатистым эхом.

— Мы им покажем, Элтон, донеслось из прихожей снизу, — еврейская либеральная пресса… и она встала закрыть дверь, вернулась спрятать свою обнажённую грудь под внезапным взглядом Орсона Уэллса, закутанного в скрывавший его фигуру плащ для езды с меховым воротником, со стальными застёжками, лицо у него было с суровыми чертами и тяжёлым лбом; его глаза под нахмуренными бровями были полны сердитой досады и требовали ответа, откуда она взялась, снизу? вы говорите о том доме с парапетом? и он указал на Тёрнфилд-Холл, облитый бледными лучами луны и чётко белевший на фоне леса, который по контрасту с небом на западе казался сплошным скоплением чёрных теней, требовал ответа Чей это дом? Мистера Рочестера. Вы знакомы с мистером Рочестером? Нет, никогда его не видела. А вы не могли бы сказать мне, где он? Я не знаю…

— Лиз? Она натянула простыню, размазывая кончиком пальца вдоль выступа скулы крем из открытой на столе банки, пока нарастающая музыка поднимала его в седло, откуда он требовательно протянул руку за хлыстом. Дверь с треском раскрылась — Лиз! Ну какого дьявола! При первом прикосновении шпор его конь вздрогнул и взвился на дыбы, но тут же понёсся по дороге, пёс бросился за ним, и все трое исчезли из виду. Он выключил звук, размахивая газетой в сером свете, — ты посмотри! Как ты могла… он сел на кровать, — ты это только что? прямо пока мы там сидели?

В её взгляде было не больше смысла, чем в изданном ею звуке.

— Это это, не нужен нам ребёнок в доме с тобой уже как с ребёнком! Как с, прямо там сидела прямо передо мной с чёртовым синим фломастером смотри что ты наделала!

— Ой Пол, я не нарочно…

— Какого дьявола ты наделала! Мне же её ещё слать Лиз я должен послать копию Уде! Какого дьявола я ему теперь, ты посмотри, лохматые синие перья эти точки на рубашке расписала его в чёртову птицу?

— Я только хотела…

— Что, выставить его какой-то, только потому что в нём полтора метра роста надо было пририсовать лохматые перья на лысой макушке чтоб он выглядел как какая-то чёртова толстая утка?

— Пол я же только, в смысле так я вспомнила где записала телефонный номер потому что он был похож на, потому что он мне напомнил картинку с…

— С чем, кого, утки? Чертовски хорошая фотография Лиз я её сам им приносил, сам отдал газетам теперь посмотри, сделала какую-то карикатуру ты посмотри. Показать его в благородном свете чёрт подери только ради этого я и протащил его в газету это же серьезно Лиз! Тридцать сорок миллионов с долларом в кармане это серьёзно, можешь ты понять? Протащил его в газету выставил в хорошем свете? Там же люди тонут добрые честные верующие люди а ты карикатуру рисуешь?

Она сильнее запахнула простыню. Он отвернулся, ссутулился на изножье кровати, уронил плечи, погрузившись в пантомиму разборчивой в брендах женщины, которая ухаживала за измождённой жертвой боли в спине до самого самодовольного заключения, пока наконец не встал, не смял осквернённый профиль преподобного Уде в комок, — чёрт подери Лиз. Пытаюсь тут что-то запустить даже не знаю кто мне звонит, один звонок доходит всего один звонок а ты его записываешь в книжке про птиц, не можешь его найти не можешь найти почту хотя бы её в дом занесла, это ты наконец переборола? Сказала себе что сможешь открыть почтовый ящик и наконец справилась, а с остальным точно так же не можешь? Сказать себе что у нас тут не мультфильм? Он швырнул газетный комок в тень мусорной корзины, — перед тем как проверил пошёл положить это в папку и даже чёртову папку найти не могу. Лиз?

— Да?..

— В последний раз держал её… он нагнулся развязать шнурок, — последней клал в неё вырезку про Маккэндлесса когда это было, воскресная газета? Не могу найти чёртову погоди, я возьму, вдруг это… он потянулся к трубке, — Кто?.. Не знаю такую нет, ошиблись номером… Он выпрямился, сбросив ботинки, поймал рукой угол комода, выпутываясь из штанов, наконец широко расставил разутые ноги, сражаясь с пуговицей рубашки, опустил руку почесать, там болталось силуэтом набухшего предвестия на фоне луны, торжественно поднимавшейся; луна казалась оком, взирающим вверх, пока вершины холмов, из-за которых она поднялась, уходили всё ниже и ниже, она же устремлялась к зениту, полуночно тёмному в своей неизмеримой глубине и непостижимой дальности; и к трепещущим звездам, что следовали за ней.