Плот «Медузы» - [3]

Магнитофонная запись:

- Вы вновь вернулись к более буржуазным взглядам?

- О нет, нисколько. Со стороны наш образ жизни, пожалуй, может создать такое впечатление, но разве суть - во внешних приметах? С какой стати отказываться от житейского комфорта? Мы ведь боремся против подавляющих личность принудительных структур, иерархии, культуры. Но разрушить это общество и систему ценностей суждено не нашему поколению. Быть может, это сделают наши дети - для того их и надо рожать.

- Но вы сказали... Вы ведь больше не коммунистка?

- Вовсе нет, я только вышла из партии. Именно потому, что партия перестала быть революционной.

- А ваш муж?

- О, Фреди вообще против какой бы то ни было партийной принадлежности. Он прирожденный оппозиционер и протестант. Он заведомо осуждает и отвергает какие бы то ни было системы.

- Однако он женился, создал семью.

- По тем же причинам, по которым он переходит улицу там, где положено, или уступает в метро место женщинам. После войны он даже согласился принять премию "Фемина", чтобы на целый год обеспечить себе полную творческую свободу. Ведь линия фронта проходит не здесь.

- Какое он произвел на вас впечатление при первой встрече?

- Человека с обнаженными нервами. Он с первого взгляда меня растрогал: слишком короткая мальчишеская стрижка, непокорная прядь светлых волос знаете, хохолок, который торчит вверх наперекор всему. Живые, даже слишком живые глаза, и в них выражение - как бы это сказать? - настороженности, что ли. Нервный, тонкий, как тростинка, хотя ему было уже тридцать один год.

- С той поры он, наверное, изменился - отяжелел.

- Я бы сказала, стал солиднее - линии затылка, подбородка определились. По-моему, это ему идет, он выглядит более зрелым и мужественным.

- А характер?

- Такой же, как в двадцать лет. Как в пору нашего первого знакомства... Это кристальная, несгибаемая душа. Зло заставляет его страдать, но не пристает к нему. Мы все как-то приспосабливаемся, находим себе какую-нибудь защитную скорлупу - кто спасается сознательной слепотой, кто энтузиазмом, кто несокрушимым презрением, кто какой-нибудь идеологией, но каждый так или иначе мастерит себе убежище... Фреди никогда к этому не прибегал, у него нет уголка, где он мог бы укрыться; в этом бронированном мире он совершенно беззащитен.

- Я представляла его себе совсем другим.

- Я знаю, его бунтарство, непримиримость создали ему репутацию человека сильного, защищенного. Но это вовсе не значит, что он избрал бунтарство средством для достижения определенной цели. Истоки его творческой непримиримости - это его чистота, прозорливость и отказ от каких бы то ни было сделок с совестью.

- По-видимому, он хороший муж.

- О, лучше не бывает!

- И, само собой, хранит супружескую верность.

(Молчание.)

- Как вам сказать...

Мгновение она рассматривала свои туфли. Потом подняла голову. Ответила на мою улыбку: "Право же...", как бы говоря: "Ведь мы, женщины, понимаем друг друга".

- Видите ли, в первые годы мы не хотели иметь детей. Фреди много путешествовал, я повсюду ездила с ним. Я уверена, что в эту пору в его жизни не было никого, кроме меня. Но потом, тоже по обоюдному согласию, я родила подряд четырех сыновей - и все это за восемь лет. Понимаете сами, я была то беременна, то кормила, и вообще с утра до вечера вокруг стайка ребятишек... Я всегда чувствовала себя усталой, ну, словом... Нет, конечно, я не толкала его на это, но... Ну, в общем - скажем так, - охотно закрывала глаза.

- Но ничего серьезного не было?

- Ничего. И к тому же он мне все рассказывал. Деликатно, стыдливо, но абсолютно все. И это были такие пустяки...

- Ну а вы? Вы тоже были ему верны? Вам не в чем себя упрекнуть?

- Конечно, нет! Неужели вы могли подумать...

И, однако, она залилась краской.

- Разве что... может быть... если это можно назвать...

- ...небольшой роман?

- О нет! (Усмехнулась.) Понимаете, у Фреда есть двоюродный брат, немного старше его, они не видятся со времен Освобождения. Реми Провен. Внук бывшего министра - если не ошибаюсь, дед был перед войной военно-морским министром.

- Помню, помню. И что же этот Реми?

- Так вот, я встречаюсь с ним, и встречи наши совершенно безгрешны, но все-таки они тайные, понимаете?..

- Братья в ссоре?

- Да.

- Какие-нибудь семейные причины?

- Отчасти да. Но еще и личные.

- И все-таки вы капельку влюблены?

- Ничуть. Поверьте мне. Я люблю разговаривать с ним. Мне это просто необходимо. Фред такой непримиримый, такой импульсивный - иногда мне просто трудно выдержать. А Реми - полная ему противоположность: он до крайности уравновешен, понимаете, даже чересчур. Но я прямо-таки упиваюсь этим избытком равновесия. Вдыхаю его всеми порами - это помогает мне держаться. Стоит мне увидеться с ним, и я чувствую себя лучше успокоенной, отдохнувшей.

- Успокоенной, но чуть-чуть виноватой?

- Уверяю вас, нет.

- И все-таки - вы ведь обманываете мужа?

Она похлопала глазами, покосилась на меня, мило передернула плечиками.

- Ну, если вы так считаете...

- Я ничего не считаю, боже сохрани!

- Я хочу сказать... Поскольку я предоставляю ему право... он со своей стороны тоже должен мне позволить... Нет, положа руку на сердце, никаких угрызений я не испытываю.