Площадь - [54]
Вспомнился последний разговор с Ынхэ. Они оба знали о генеральном контрнаступлении, которое должно было вот-вот начаться, но, несмотря на это, их тайные свидания продолжались. В тот день они лежали рядом, утомленные любовью, далекие от мирских забот. «Слушай…» — ее голос донесся до него будто откуда-то издалека, как со дна глубокого колодца, и вдруг показался незнакомым. «Да?» — отозвался он и понял, что необычным в ее голосе была какая-то особая бесконечная нежность. Она обняла его и стала целовать тоже какого по-особенному, нежно воркуя, как те чайки на мачте. «Послушай, я, кажется…» «Не может быть! Что ты говоришь?» Догадавшись, о чем она пыталась сказать, он сел и стал смотреть на ее живот. Во впадине пупка скопился и поблескивал пот. Он потянулся к ее губам. Они были солоноваты, как морская вода. «Я рожу дочку!» От ее стройного, подтянутого тела у него всегда захватывало дух. И где-то в глубинах этого тела было море, где плескалась золотая рыбка — их дочь. Женщина взяла мужчину за плечи и притянула к своей груди, впустив его в глубокое море, скрытое в густом лесу между полных белых ног. «Я рожу дочку. Первой у меня будет дочь». Увидев в прицел ружья другую, незнакомую птицу, Менджюн понял, кто это. Он встретился глазами с этой маленькой птичкой. Она пристально смотрела вниз. Это были те самые глаза. Глаза без лица, скрывавшиеся внутри Ынхэ. В это время раздался голос птицы-матери. Не стреляй в наше дитя! Приклад, прижатый к щеке, задрожал. Это всего лишь комок пуха, осевший на прицел. Вершину мачты окутало облако.
Натужно пыхтя, как испорченная машина, он с трудом вылез из окна обратно в каюту и положил у ног ружье. В зеркале увидел совершенно чужое лицо, покрытое крупными каплями пота, с дрожащими желваками на скулах.
Послышались шаги. Кто-то поднимался по лесенке. Он поспешно разрядил ружье и поставил на прежнее место в шкафу. В каюту вошел капитан.
Не обратив особого внимания на присутствие Менджюна, как это часто бывает в привычном общении с близкими людьми, он быстро прошел к столу и нагнулся над разложенной на нем морской картой. Не желая, чтобы капитан увидел его лицо, Менджюн встал к нему спиной, глядя в окно. В комнате было тихо, и лишь изредка шуршала карта.
— Мистер Ли!
— Слушаю вас, сэр.
— Придем в Индию, познакомлю вас с красивой девушкой.
— Красивой?
— Очень. Моя племянница. Сперва заедем к нам домой, познакомлю вас с моим семейством, а потом…
Капитан выпрямился и бросил задумчивый взор сначала в то окно, которое заслонял собой Менджюн, а потом в противоположное. Скорее всего, в эту минуту он подумал о своих родных и близких, встреча с которыми уже совсем близка. Затем, как бы очнувшись от неотступных дум, отошел от стола, подошел к шкафу и достал свое ружье. Менджюн похолодел в тревожном ожидании. Капитан перекинул ружье с руки на руку и протянул Менджюну, как и в прошлый раз. Менджюн развернулся к открытому окну, взял ружье на изготовку и прицелился в далекий горизонт, где вода сливалась с небом. На прицеле только сероватый водный простор. Куда целишься, что будет твоей следующей мишенью?
Рука подрагивала. Отведя глаза от прицела, он вернул ружье капитану и молча покинул каюту. Ноги автоматически понесли его обратно к своему кубрику. Пака на месте не было, в коридоре валялись неубранные осколки разбитой бутылки. Попадая под ноги, они с треском раскалывались на еще более мелкие части. С каким-то неистовством он принялся растирать их сапогом. Успокоился, когда треск прекратился. Наверное, он растоптал стекло в мелкий порошок. Окинул взглядом тесный кубрик, который он делил с Паком, снова вышел на палубу.
На душе было муторно. Он не знал, куда себя девать. Посмотрел в направлении капитанской каюты. Нет, там он только что был. Неудобно опять заявиться. Поискать приятеля, который обещал выпивку в Калькутте? Заглянул в машинное отделение. Там его не было. В матросском кубрике тоже. Только один молодой матрос, прикрыв лицо руками, лежал в постели. Наверное, приболел. Менджюн вернулся на палубу. И зачем он ищет старика? На кой черт он сдался ему? Нет и не надо. Пошел на корму, в свой любимый уголок. Здесь, как всегда, тихо и безлюдно. По-прежнему вовсю палит солнце. Придерживаясь за поручень, посмотрел вниз. Неустанно гудя, под кормой крутились лопасти гребного винта, вздымая белопенные буруны. Какая-то таинственная сила так и тянет к этим свежевспаханным на водной целине бороздам.
Он представил, как расстояние до буруна неуклонно сокращается, и вот он и кипящий бурун уже слиты воедино. В следующую минуту его тело становится частью бешеной водяной струи, которая, играя, то свивается в тугой узел, то разливается широко и привольно, бесследно растворяясь в бесконечной глади океана. Мириады клеток, из которых состоит его плоть, превращаются в мириады водяных капель, исполняя сказочную симфонию водяной феерии. Убегает назад белый бурун и вспаханная борозда затягивается свежей зыбью. О, великая заживляющая сила океана! Океан невозможно ранить, он бессмертен, как бесконечно возрождающаяся из пепла птица феникс. Менджюн в его объятиях, он побратался с неутомимыми волнами, этими воинами океана.
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.