Площадь - [53]
Менджюн сосредоточил внимание на ярко освещенных палящим солнцем досках палубного настила. Свет падал неровно, образуя мелкопятнистую тень. Интересно, в чем секрет этой игры света и теней? Должно быть, структура древесины, естественный узор на срезе доски так отражает свет. Так или иначе, но солнечные лучи, попадая на настил палубы, отражаясь от ее поверхности, преломлялись неоднородно. Он опустился на корточки и ощупал ладонями шершавую поверхность деревянного настила. Через ладони ему передалось тепло нагретого дерева. Вначале ощущение шершавости было неприятно, но тепло, проникающее в каждую клеточку тела, постепенно вытеснило неприятные ощущения, внушая чувство надежности и просветления. Менджюн гладил ладонями эти доски с такой нежностью, будто прикасался к телу своей любимой Ынхэ. Было, было время, когда он подолгу не мог оторвать своих рук от притягивающего к себе, как магнит, женского тела. Солнце припекало все сильнее, пол заметно нагревался. Удивительная вещь солнечные лучи. Нежно и любовно согревают они все, что попадается на их пути. Но попробуй поймай. Не поддаются, ускользают. Он попытался ухватить ладонью юркого солнечного зайчика, нет, тщетно. До чего же низменная вещь — человеческая рука. Ей бы только что-нибудь пощупать, подержать, ухватить. Без этого ей и жизни нет, без этого она не может существовать.
Это морское путешествие для него — рейс надежды, путь в новую жизнь. Тогда почему ему так тоскливо и одиноко? Скоро Калькутта. Господин Муради и старый матрос обещали поставить выпивку. Он поднялся, подошел к поручням, облокотился на них и загляделся на кипящий бурун, вырывающийся из-под кормы и образующий длинный затейливый шлейф. Вдруг из пены буруна выскочило вверх что-то белое и камнем полетело прямо в него. Он съежился, втянув голову в плечи, но белый предмет молнией промелькнул мимо его головы. Оглянувшись вслед, Менджюн узнал в птице свободно и радостно парившую чайку. Она проверяла свои силы, то стремительно падая вниз, то с еще большей скоростью взмывая вверх. Птицы свободны. Беспокойные призраки, неотступно следовавшие за ним со дня посадки на корабль, внезапно ассоциировались с этой быстрокрылой чайкой, которая словно смеялась над его медлительностью. Закружилась голова. Он прижался лбом к перилам, постоял так, подождал, пока успокоятся нервы. Вдруг на него накатила нестерпимая тошнота. Только успел перегнуться через ограждение, как из него прямо в глубокие белопенные водные борозды хлынула мутная жижа. Плевок в широкую физиономию смеющегося над ним океана. Он выплюнул в океан всю скопившуюся в нем горечь. Это не была морская болезнь. Океанский корабль велик, и на море полный штиль. Никогда с ним такого не бывало. Все еще чувствуя легкое кружение в голове, он медленно побрел по палубе. Дойдя до поста часового, снова выплюнул накопившуюся слюну, повернул к коридору, ведущему в его кубрик. Дверь в коридор открыта настежь, но заслонка иллюминатора низко опущена, поэтому внутри довольно сумрачно.
Еще при входе в свой кубрик он почувствовал присутствие преследовавшей его тени. Казалось, она таится где-то в коридоре и внимательно следит за ним. В изголовье постели Пака он увидел недопитую бутылку водки. Схватив ее, он резко обернулся назад. Белесая тень стремительно уносилась по коридору. Менджюн с силой швырнул бутылку ей вслед. Ударившись о порог, бутылка разбилась вдребезги. Он остолбенело застыл на месте, уставившись на разлетевшиеся во все стороны осколки. Пак недоуменно разинул рот, не понимая, в чем дело. А Менджюн полез наверх, на свое место. Растянулся на постели, скрестил на груди руки. Пульс резко участился, сердце ходит ходуном, как кузнечные мехи. В глазах мелькает проносящаяся пушечным снарядом белая птица. Он рывком сел в постели, потом снова упал навзничь. Он метался, то раскидывая руки и ноги, то сжимаясь в комок. С ним творится что-то неладное. Заболел? Надо бы поспать, но разве уснешь! Он спустил ноги, спрыгнул вниз. Мимоходом бросил взгляд на соседа, который так и стоял на месте в замешательстве. Пак было собрался задать вопрос, но Менджюн сделал вид, что не заметил этого, и выскочил из кубрика. Из других дверей высунулись лица, но, увидев Менджюна, моментально скрылись, как по команде. Тишина.
Направился к капитану, но того в каюте не оказалось. Там висело зеркало. Менджюн подошел к нему посмотрел на свое отражение и повернулся к нему спиной. Перед глазами всплыла вчерашняя драка, а на фоне ее носилась чайка, которая только что над кормой показывала ему свое умение летать. Он вновь почувствовал тошноту и стиснул зубы, глотая накопившуюся горькую слюну. Из открытого окна доносились крики чаек. Он подошел к окну, высунулся и посмотрел вверх. Чайки отдыхали, удобно устроившись на мачте. Они ворковали между собой, и их любовные излияния были ему как плевок в душу. Затекла шея, он отошел от окна. Недобрые, нехорошие птицы. За что они все ополчились против него? Перед глазами маячили сидящие на мачте птицы. Он опять посмотрел в зеркало и увидел в собственных глазах отчаяние. Открыл шкаф. В его углу с правой стороны стоит охотничье ружье. Проверил магазин: пусто. Патроны лежат отдельно, в коробке. Зарядил, спустил предохранитель, осторожно подкрался к окну, держа ружье наизготовку. Чайки все так же сидели на мачте. Поднял ствол, приложил приклад к плечу, прицелился. Мачта высокая и прямая, как древко копья. Белые птицы сидят неподвижно. На небе ни облачка. Та чайка, что сидела пониже, ближе к нему, уже на мушке. Нажать курок, и эта вольная птица вмиг станет безжизненным комком, сразу упадет вниз. Но что за наваждение? Вместо только что бывшей у него на мушке белоснежной чайки он видит через прицел совсем другую малюсенькую пташку!
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.