Плохой парень (Король "экстази") - [19]

Настя дизайнер одежды, программная рубрика мода, это про нее. Она на прошлой неделе вернулась из Англии, посетила сейшен крутых модельеров. Очарованная модными европейскими тенденциями от Hussein Chalayan, Owen Gaster и Alexander McQueen, захлебываясь восторгами, равняет Россию на Англию Наивная девочка искренне полагает, что убедит нынешних русских толстосумов вылезти из однообразных, малиновых пиджаков.

— Антош поехали ко мне домой отдохнем? — Настя достает меня незаметно погрузившегося в бессмысленную пустоту раздумий. Время от времени мы спим вместе, без обязательств, современные свободные отношения. Настя берет у меня "экстази" для расслабона, я заказываю у нее одежду. Красивая и деловая она, по моему мнению, эталон женщины конца 20 начала 21 века, самодостаточная и успешная. Воображая, переношу во времени в будущее моих друзей знакомых лет на 15 вперед. Какими мы будем? Что добьемся? И в конце то концов ради чего весь этот наш кипишь из учебы, карьеры, денег?

— У меня деловая встреча через два часа Настенька… — указательный палец Насти прижимается к моим губам, прерывает попытку "оправдания". Замолкаю. Настя встает с места, чмокает меня в щеку, разворачивается и быстрой, волнующей поступью скрывается в проходе на танцпол.

Перелистываю журнал "Ом"[95] забытый Настей с DJ Санчесом на главной обложке. Страницы модного издания представляют героев моего лихого времени, моих современников. Мы здороваемся, обмениваемся ничего не значащими фразами, делимся новостями и личными планами.

Что станет с нами через пятнадцать двадцать лет. Игорь Григорьев — главред "Ом", Настя Михайловская, Андрей Бартенев, Илья Лагутенко из "Мумий Тролль", или Саша — тусовщик, Настя, ребята иностранцы, которых я провел сегодня в клуб, Гаврюша, Шмелев? Вероятно, мы сотворим диковинные музыкальные ритмы, породим потрясающие идеи, воздвигнем нерушимые постулаты. Очевидно, мы сгинем в небытие ранее привычного, средне — статистического срока для индивидуальной истории личности, покинем белый свет, только крест на холмике могилы выдаст миг нашего присутствия на земле. Минорные соображения о будущих временах тяготят. По правде сказать, не люблю размышлять о будущем, потому что живу одним днем, впрочем, как и все здесь присутствующие.

13

Поезд стучит колесами, ломаный бит музыки смиксованный с "бархатным" тембром пения Frank Sinatra My Way в плеере листает тонкую брошюру моего жизнеописания.

   Я прожил полную жизнь,

Я исколесил полмира.

И, что гораздо важнее,

Я сделал это по-своему.

   Сожалею ли я о чём? Да,

Но не о многом.

Я делал то, что должен был делать,

И, честно, выполнил всё.

   Я тщательно планировал каждое движение,

Каждый шаг на своём пути.

И, что гораздо важнее,

Я делал это по-своему…….

   Моя жизнь — доказательство тому,

что я достойно принимал удары судьбы,

И делал это по-своему.

— Моя жизнь-доказательство тому, как не следует принимать удары судьбы. Но, я это делал по-своему, — бубню под нос, перефразируя песню маэстро.

Я в длинной коридорной кишке вагона, большинство пассажиров спит. Общий свет притушен. Стою в проходе облокотившись на белые круглые поручни вдоль стены с окнами, таращусь в ночную, дождливую осень за стеклом несущегося поезда. Отрывает меня от однообразной картины осеннего, размытого пейзажа знакомый говор девушек-путан доносящийся из приоткрытой неподалеку двери купе. Компанию девицам составляют двое мужчин, судя по голосам лет пятидесяти. Мужики, явно перебравши алкоголя, оголтелой манерой доказывают спутницам теорему прелестей семейного уклада и совместного быта. Портативный магнитофон шипит песней Шуфутинского, "Незаточены ножи".

— Вы должны детей рожать, а мы деньги добывать, защищать вас от уродов всяких, — басит мужчина заплетающимся от алкоголя языком.

— Какие деньги? На ваши заработки пожрать толком не получится, — прыскает противным ржаньем девица попутчику.

— Вот сколько ты зарабатываешь в месяц? — с явной издевкой допытывается тот же женский голос.

Мужик растерянно мешкает, девушка дабы свернуть с неудобного предмета общего обсуждения и не испортить приятные посиделки, наигранно заливается хохотом, сквозь который выдавливает:

— А я столько за три часа работы могу срубить денег.

Компашка дружно гогочет.

Поднявшийся шум в купе не заставляет долго ждать грозную проводницу. Она хлестким рывком распахивает двери купе. Скрестив руки на груди, замирает сердитым цербером в дверном проеме. Женщина пугает сотрудниками правопорядка, если сию минуту пассажиры не утихомирятся. Быстрой реакцией на обещанные неприятности коридор показывает знакомого по перекуру военного. Подполковник с проводницей выходят в проход вагона. Лицо мужчины багрового цвета, он с голым торсом живот похож на разваренный пельмень. Защитник Родины норовит перевести недоразумение с шумом в шутку. Он неуклюже обнимает проводницу за обширную талию. Извиняется, клянется, что такого гулкого неудобства ни в коем разе не повторится. Военнослужащий заискивающе вопрошает о свободном купе за дополнительную плату. Проводница силой скидывает руку военного с пояса. Раскрасневшаяся физиономия женщины приобретает гневно-устрашающее выражение.