Плохие кошки - [28]

— Как тебя зовут? Ты не хочешь говорить? Или тебе самому никто не сказал?

Котенок пошуршал, устраиваясь поудобнее на огромном кленовом листе, помотал головой и чихнул.

— Я знаю! — осенило Грету. — Тебя зовут Николай!

Схватив котенка, она заторопилась домой, и гром, тревожный гром деревянных башмачков раскатился по мостовым города до самых дальних его углов.

Дома никого не было — днями отец ломал мрамор в шахте, а мать нанялась стирать белье в герцогский особняк. Только старый кот Варфоломей спал на подоконнике, спрятавшись за геранью.

— Привет, Варфоломей! — крикнула Грета, поставив Николая на стол. — Познакомься с новым другом! Его зовут Николай. Сейчас я тебя покормлю… На, ешь.

Грета поставила на стол глиняную плошку. Котенок оглянулся («Поблагодарил!» — умилилась девочка.) и принялся за дело.

Тем временем Варфоломей приоткрыл глаза и лениво обозрел окрестности. Вздрогнул, увидев котенка. Спрыгнул на пол, нерешительно подошел к столу и с ужасом попятился. Потом взял себя в лапы и храбро запрыгнул на стол.

Котенок с недоумением поднял голову, чихнул и вновь вернулся к еде. Вздыбив шерсть, Варфоломей зашипел на него — тщетно. Помахал лапой у котенка перед носом — без толку. Выпустил когти — закончив с похлебкой, котенок принялся вылизывать плошку.

— Варфоломей! Ты куда залез? — Грета хлестнула кота полотенцем. — А ну, брысь со стола!

Оскорбленный Варфоломей ретировался под лавку.

Поздней ночью вернулись мать с отцом — вместе, как часто бывало, когда матери приходилось вызволять его из жарких объятий таверны. Грета уже спала на плетеном половичке у плиты, прижимая к себе негромко урчащего котенка. Каштановые волосы разметались по соломенному тюфячку, губы приоткрылись в довольной улыбке.

Варфоломей, так и просидевший весь день под лавкой, смятенно дремал. Гранитное колесо невеселою будущего грозило размолоть его уютный мир в труху. С подарком дяди Гюнтера, Елисаветой, что уже год как заняла место Варфоломея у Гретиного сердца, он смирился — ладно. Все равно она почти что мертвая. Но этот серый приблуда?!.

— …И этот нищий смеет отираться там, где отдыхают приличные люди! Да что отираться — он еще и денег просил! Пода-а-айте, мол! Каков наглец? Нет уж, что я заработал, то мое, и черта с два я отдам кому-то хоть медяк! Я ему даже объяснять ничего не стал, а просто пообещал вколотить свистелку ему в глотку, если еще будет надоедать своей рожей… — неравномерный скрип отцовых башмаков был слышен издалека, а значит — он сильно напился. На трезвую голову он почти не хромал.

Грета приподнялась и потерла кулачком глаз.

Заскрипела дверь. Споткнувшись о Елисавету, что спала у порога, отец скучно выругался.

— Ш-ш! — строго сказала мать. — Грету разбудишь.

— А мне плевать! — огрызнулся отец, но тон сбавил. — Я ему так и сказал; ехай, мол, к Гюнтеру, там тебе самое место.

— Матушка? А я уже не сплю… — сонно пробормотала девочка. — Я сегодня встретила Николая, и он был голодный, и пусть он будет у нас жить?

— Кого-о? — обалдело протянул отец. — Кто это еще, черт его дери?

Котенок, словно представляясь, тихо мяукнул.

— Второй кот? Один мышей не ловит, теперь другую бестолочь на шею посадим? Да ты рехнулась, дурочка?

— Закрой рот, Карл, — звонкая затрещина. И тут же — медовым голосом: — Конечно, Синеглазка, пусть Николай живет у нас. Хорошо бы он научился ловить мышей. А пока можешь разделить долю Варфоломея, чтобы хватило и ему, и Николаю.

— Благослови тебя Бог, матушка!

— Спи, доченька.

Варфоломей не верил своим ушам. И пока отец с матерью, переругиваясь, укладывались над ним на лавку, он пытался понять: как же это можно? Полюбить кота — в смысле его, Варфоломея, а потом выбросить из сердца? Как тряпку? Когда он только-только поверил, что сытный, теплый запах дома навсегда изгнал февральские ветра детства? Ах, какой же ты дурак, Варфоломей, что доверился иллюзиям! Что прикипел к этой маленькой врунье!..

— «А этот нищий старикашка — опасный тип. И наглый. Наглый, странный и опасный. Помяни мое слово, Амалия, пожалеем еще, что сразу не выгнали, ой как пожалеем!

— Карл! Ты успокоишься или нет?

— А ты мне рот не затыкай! Дело касается безопасности всего города!

— Ах, Карл, какой же ты дурак…

Пропажу обнаружили не сразу — Грета была занята Николаем, а у Амалии с Карлом были дела и поважнее. Но стоило Грете увидеть, как котенок опустошает Варфоломееву миску, она поняла: что-то стряслось. Скорее кони обернутся принцами, чем старый кот отдаст свою еду… а значит, он исчез. Он был толстым, ленивым и скучным, но она же любила его, любила!

Вечером Грета с заплаканными глазами сообщила:

— Матушка, Варфоломей пропал!

— Сдох, никак? — легкомысленно фыркнул отец, за что тут же получил по затылку, а рука у Амалии была тяжелая.

— А ну, иди, дров принеси! Видишь же, топить нечем!

Пристыженный Карл вышел, в смущении оглаживая седые усы. Мать отложила шитье, посадила Грету на лавку, обняла и начала:

— Понимаешь, Синеглазка, иногда коты чувствуют, что настало время, и они уходят на небо. Там их ждет милосердный всеблагой Бог, окруженный ангелами… ты же понимаешь, что на небе лучше, чем здесь. Конечно, коты любят своих хозяев, но если им пора к Богу — нужно их отпустить. Нам будет грустно без Варфоломея, но нельзя же думать только о себе! Лучше подумай о том, как ему сейчас хорошо…