«Этот может, — подумал Астахов, глядя на улыбающегося, более чем жизнерадостного вертолетчика. — Только после такой попойки голым от тебя уйдешь».
— Нет, я тут обещал одному. Неудобно как-то.
— Неудобно на потолке спать, одеяло все время падает. Ну, командир, договоримся или как? — Продолжал допекать хитрый механик.
— Нет, — твердо заявил Астахов, которому уже надоел этот бессмысленный торг. Отвернувшись он уже сделал несколько шагов в сторону от вертолетчика, когда тот снова окликнул его.
— Слушай, а ты не Степку Мазура случайно ищешь? Бывшего механика этой вертушки? А то сразу говорю тебе, дело тухлое. Спился он совсем, так что зря на него надеешься, ни на что он уже не годен.
— А где его найти можно? — заинтересовался Астахов.
— Вот человек, — засмеялся вертолетчик. — Ему говорят одно, а он все на своем стоит. В Шанхае Степка живет, где же еще. Вон, иди к той сопке, он кивнул на один из пологих склонов распадка. С большим облегчением расставшись с привязчивы вертолетчиком, геолог зашагал в указанную ему сторону.
Шанхай образуется в каждом поселке или городе населенном временными людьми. Когда человек знает, что через месяц или год он непременно покинет это свое место жительство, у него не возникает желания хоть как-то благоустроить свое жилье. Обшарпанные, выцветшие от времени щитовые домики и балки равномерно перемежались с перекосившимися туалетами, убогими сараюшками и помойками. Все это производило более чем удручающее впечатление.
На поиски бывшего бортмеханика Астахов потратил битый час. Странно, но ни кто из попавшихся навстречу местных жителей не мог припомнить человека с такой броской фамилией, хотя обычно в подобных небольших поселениях все знают друг друга более чем хорошо.
— Степан Мазур? Мазур? Мазур?… — сосредоточенно вспоминал очередной попавшийся геологу абориген бичеватой наружности. Несмотря на то что мужик запустил в ход все извилины на морщинистом лбу откровение так и не посетило его.
— Что-то не припомню такого. Слышь, Морж, ты такого Мазура знаешь, Степана? — обратился старожил за помощью к еще одному местному жителю с явными следами мощного бодуна на лице, боком вылезшего из крупнощелевого туалета. Несмотря на похмельный синдром тот соображал более логично.
— Мазур? Это не вертолетчик? — спросил он.
— Ну да, — подтвердил Астахов. — Он самый.
— А, так это ж Мазурик! — В две пропитые глотки дружно воскликнули оба «Сусанина».
— Мазурик за этой сопкой живет, перевалишь на ту сторону, там один всего вагончик и есть, его.
— Если он еще после вчерашнего жив, — засмеялся Морж. — Вчера он был вдарбаган.
— Спасибо, — вежливо попрощался Астахов и пошел в указанном направлении, оставив своих гидов обсуждать нового для них человека во всех деталях: его самого, одежду, карабин, собаку, строить различные версии его появления и зачем ему понадобился спившийся бортмеханик.
Серый от старости вагончик действительно оказался по ту сторону сопки один единственный, причем Астахов так и не понял как он туда попал. Дороги в эти места проложено не было и вокруг убогого жилища, нависая над ним, стояли вековые кедры.
Вытерев ноги о небольшую бетонную плиту, пристроенную вместо крыльца, Семен постучал в дверь костяшками пальцев, но в ответ не услышал ни звука. И на более требовательный стук Астахова отозвалась равнодушная тишина. Потянув дверь на себя геолог обнаружил, что она не заперта.
— Ну что ж, тогда войдем, — пробормотал Астахов, привязывая у двери Найку.
Войдя в тесное, полутемное помещение Семен невольно сморщился. Неприятный запах запущенного жилья смешивался с въевшийся вонью дешевого табака, и приправлялся стылой сыростью. Два небольших окошечка, ставшими серыми о многолетнего слоя копоти и грязи, пропускали так мало света, что геолог не сразу разглядел за импровизированным столом из большого ящика человека, лежащего лицом вниз на железной кровати. Оставив у порога карабин и рюкзак Семен шагнул вперед, покосившись на стол с остатками былого пиршества: пустую бутылку из-под питьевого спирта с истлевшей от старости этикеткой, тремя закопченными от чифира кружками и пустой, косо взрезанной консервной банкой с кровавыми следами томата. Худощавый парень в серой от грязи и старости майке свернувшись клубочком лежал на кровати, сбросив на пол синее тощее одеяло армейского образца. Подняв его и отряхнув Астахов укрыл щуплое тело хозяина убогого жилища. Семен уже не сомневался, что это и есть нужный ему человек. На это указывала висевшая над потертым гобеленом с тремя аляповыми оленями синяя фуражка гордыми аэрофлотовскими крылышками. Когда через полчаса Степан Мазур поднял тяжелую от похмелья голову, в домике с веселым треском топилась печь, а незнакомый ему человек не торопясь пил за столом горячий чай, разглядывая развешанные по стенам и засиженные мухами картинки, позаимствованные из журналов застойных времен. С полминуты бывший бортмеханик озадаченно рассматривал незнакомца, пытаясь вспомнить, с ним он вчера пил или нет, потом оставил эти тщетные попытки и просто спросил: — Ты кто?
— Я? Семен Астахов. В прошлом геолог, сейчас волей судьбы охотник. Мне надо тебя кое о чем расспросить. Хорошо?
