Пленники ночи - [64]

Это пожатие и сочувствие, которое Исмал слышал в ее голосе, ошарашили его. А смех просто поверг в недоумение.

— Вы смеетесь.

— Я не святая. Могу я откровенно порадоваться тому, что я хотя бы частично отомщена. Фрэнсис заслужил свои страдания. А вы были, очевидно, единственным, кто мог заставить его страдать. Жаль, что вы мне ничего не рассказали раньше. Сколько слез я пролила зря из-за этого грязного, отвратительного… Господи, не знаю слов, которыми можно было бы…

Она встала.

— А вы наверняка знаете. Эйвори сказал мне, что вы владеете в совершенстве двенадцатью иностранными языками. Не хотите ли шампанского?

Исмал не мог ее понять. Потерев лоб, он ответил:

— Пожалуй.

— Леди Шарлотта и Селлоуби подарили мне несколько бутылок. Сначала я на вас сердилась и думала о том, не разбить ли их, одну за другой, о вашу голову. Но сегодня вы преодолели себя, Эсмонд, и должны быть вознаграждены за хорошее поведение.

Лейла вышла из студии. Исмал смотрел ей вслед с изумлением.

Она не рассердилась, не заплакала. Она решила, что он хороший.

Всего минуту назад она практически поблагодарила его и сказала, что он снял камень с ее души. И она прикоснулась к нему по своей воле, он ее не принуждал. Из сочувствия к нему? i А его работу назвала «сложной и ужасной» — какой она и была на самом деле. И удивилась, как он ее выносит, точно так же, как он иногда думал, особенно по ночам.

Лейла могла бы отвернуться и возненавидеть его. За то, что он использовал ее, за то, что оставил ее наедине с тем несчастным безумцем, в которого в конце концов превратился ее муж.

А вместо этого Лейла Боумонт прикоснулась к нему, словно это он пострадал и нуждался в утешении.

Эсмонд вдруг понял, как ему хотелось, чтобы его утешили. Потому что поставленная перед ним задача была подлой, он ненавидел ее и те требования, которые предъявляло к нему королевское семейство. Он переживал за судьбу жертв Боумонта, точно так же как сегодня переживал за несчастного, одинокого Эйвори.

Да, Исмалу были необходимы ее сочувствующий голос и прикосновение ее сильной и прекрасной руки. Пусть в нем «мало человеческого», но и ему, как любому смертному, надо было к кому-то прислониться.

Но это было рискованно, и он не мог себе этого позволить.

Исмал стоял около рабочего стола Лейлы, когда она вновь появилась в студии с шампанским.

Пока ее не было, ему удалось вернуть свои мысли — и свое сердце — к реальности и спрятать подальше свои эмоции.

Когда Исмал разлил шампанское по бокалам, Лейла сказала:

— Мой первый тост за вас. За то, как вы решили трудную проблему, и за то, что вы наконец проявили уважение к моим умственным способностям.

— Ваши умственные способности вызывают у меня благоговейный ужас. Я знал, что вы обладаете интуицией. Однако я недооценил, с какой дьявольской скоростью работает ваша голова.

«И какое у вас великодушное сердце», — добавил он про себя.

— Лесть, — сказала Лейла, глотнув шампанского.

— Правда. Вы действительно дьявольски умны. Ваш ум так же неподражаем, как и ваше тело. Мне следовало бы об этом догадаться.

— Я не сомневалась, что вы так скажете, Эсмонд. Значит, за мое проклятое тело?

Лейла отпила еще глоток и, усевшись на табурет возле стола, предложила перейти к делу.

— Я уже поделилась с вами моими наиболее важными открытиями. Леди Шарлотта и лорд Селлоуби верят — или притворяются, что верят, — в то, что Летиция сама решила поехать в Дорсет, чтобы поменять обстановку и отдохнуть. Они в курсе, что Дэвид проявил интерес к Летиции, а Фиона это не одобряет. Леди Шарлотта на стороне Фионы, а Селлоуби — решительно на стороне Дэвида. Селлоуби рассказал сестре, что Дэвид потерял брата, а год спустя — близкого друга, погибшего при шокирующих обстоятельствах. Так я узнала о Карстерсе. Селлоуби полагает, что Дэвид — образец порядочности, который случайно, по молодости, не разобравшись, попал в неприятное положение. А теперь ему нужно время, чтобы во всем разобраться.

— Селлоуби даже не подозревает, насколько он прав, — сказал Исмал. — Эйвори и вправду в смятении, а смерть Карстерса была началом его проблем. Мы провели вместе полдня, и я узнал его страшный секрет.

— Очень страшный?

— На самом деле не очень. Он импотент, но…

— О Боже. — Лейла побледнела и дрожащей рукой поставила бокал на стол.

Исмал не ожидал столь сильной реакции. Лейла так спокойно выслушала его рассказ о «Двадцать восемь» и о подлости своего мужа, словно это была лекция об электричестве. Но она ненавидела мужа, а Эйвори ей очень нравился. Исмалу следовало бы учесть разницу.

Проклиная свою нетактичность, он взял Лейлу за руку.

— Не расстраивайтесь. Это временное. И легко излечивается. Не думаете же вы, что я позволю вашему любимчику страдать?

Он вручил ей бокал и велел выпить шампанского, Лейла послушалась.

— Повторяю — болезнь Эйвори излечить просто. Когда я вам все расскажу, вы поймете. В тот вечер, когда были украдены письма, он и Карстерс пустились в загул. На следующий день Карстерс застрелился. Шок, связанный со смертью друга, совершенно неоправданное чувство вины и слишком большая доза спиртного привели к временному расстройству некоторых функций организма. К сожалению, вскоре после этого он познакомился с вашим мужем и, будучи пьяным, поделился с ним своей проблемой. Ваш муж уверил его, что эта болезнь неизлечима — пострашнее оспы — и является результатом определенных интимных отношений.