Пленная птица счастья - [11]

— Не дает покоя одна мысль, Ростислав Иванович. — Заботин печально улыбнулся.

— Валяй.

— Вот скажи, с чего такой осторожный человек, как Зайцев, вдруг так откровенно подставился? Орал на тебя, угрожал. Он же не дурак.

— Но и не такой умный, как ты о нем говорил. Я его просто чем-то раздражаю, Игореша. А вот чем? С первой минуты он смотрел на меня с ненавистью. Знаешь, даже закралась мысль, что мы с ним когда-то перешли друг другу дорогу.

— Такое возможно?

— А кто его знает, Игореша. Сам знаешь, как дело начиналось. Как лес рубили, как щепки летели… Не помню, хоть убей.

— Он меня не помнит, — проговорил Зайцев, усаживаясь в свою машину. — Валера, самое печальное, что эта мразь меня не помнит! Абсолютно.

— Вам не следовало так выходить из себя, Глеб Анатольевич. — Валера осторожно глянул на босса. — Пристегнитесь. Пожалуйста.

Зайцев нехотя подчинился. Нервно потянул за ремень, с третьей попытки попал в защелку. Машина тронулась. Оба молчали. Наконец, Зайцев не выдержал.

— Да, не сдержался. Виноват, — развел он руками. — Наговорил лишнего. Но свидетелей же нет. Ты сам контролировал официантов. Обыскал хоть его — «жучков» на нем не было?

— Я не обыскивал. Просто досмотрел.

— Просто? Досмотрел? — вытаращился Зайцев. — А если?..

— «Если» исключаются, Глеб Анатольевич. Моя аппаратура ничего не зафиксировала. На нем не было ни-че-го. Чистый. Мобильника не было, карманы пустые.

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся Зайцев. — Ты профессионал, я тебе доверяю.

Снова замолчал, погрузившись в раздумья. Времени было предостаточно: они — как будто специально — попали в пробку. Поворот налево, для объезда заблокировала дорожная техника. Словом, ехать им теперь с Валерой час, никак не меньше. Вот и хорошо, будет время привести мысли в порядок, успокоиться. К семье он должен вернуться спокойным, уверенным в себе сильным мужиком. Не неврастеником, которого легко может вывести из равновесия какой-то пижон.

Вспомнил самоуверенного, вежливого, холеного Ростислава Яковлева и еле сдержался, чтобы не застонать от ненависти и не начать рвать обивку кресла на куски.

Где он только научился так держать себя в руках? Помнится, много лет назад он таким не был. Когда стоял перед ними по колено в грязи и глотал сопли с кровью из разбитого носа. Неужели он ничего не помнит? Или у него таких разборок было много, когда или ты или тебя?

— Портфель. — Валера вдруг резко вильнул. Сзади возмущенно загудели.

— Что портфель? — не понял Зайцев — он еще весь был там, в воспоминаниях.

— Мне не понравился его портфель. — Валера затормозил на обочине и виновато глянул на хозяина.

— Почему не понравился? — Тот не понял, пожал плечами. — Классный портфель. Дорогая кожа.

— Он был почти пустой.

— Не понял. — Зайцев развернулся, уставился на него.

— В портфеле не было ничего, кроме документов на машину! Почему? — Валера крепко сжал кулак и тут же впился в него зубами. — Я что-то просмотрел. Что-то же там было! Может, диктофон?

— Да не было там ничего. Он его даже не открывал. Или я чего-то не пойму. — Зайцев недоуменно подергал плечами, подбородком. — Портфель ты обыскал?

— Обыскал.

— Ничего, кроме документов на машину, не было?

— Не было.

— В чем тогда дело? — Он кивнул в сторону забитой трассы. — Мы бы уже знаешь сколько проехали, если бы не твои истерики!

Валера виновато кивнул, снял машину с тормоза, осторожно начал сдавать влево. Через пару минут он уже нагло выруливал поперек потока. Уступали, куда деваться? Час пик — кому охота потом торчать из-за него в плотном кольце, дожидаясь полицейских.

Остаток пути они не разговаривали. Валера делал вид, что сосредоточился на дороге. Зайцев усиленно изображал, что дремлет. Оба были напряжены — сравнивали, вспоминали все детали встречи. Когда Валера остановил у ворот арендованного Зайцевым дома, оба выпалили одновременно:

— Не могло там ничего быть.

— Не могло, значит, и не было. — Зайцев протянул ему руку, крепко пожал. — Портфель ты обыскал? Обыскал. Внутри ничего не было.

— Не было, голову даю на отсечение.

— Аппаратура твоя ничего не зафиксировала?

— Так точно, Глеб Анатольевич.

— Никаких лишних телодвижений он при мне не делал, в портфель не залезал, не суетился.

— Так точно.

— Значит, все чисто.

Зайцев полез из машины и сразу недовольно зафыркал: за воротник попал дождь. Валера проводил босса до ворот. Еще раз пожал ему руку, виновато заглянул в глаза.

— Да ладно тебе! — Тот понял его мгновенно. — Нормально все.

— Не дает покоя мысль, зачем он его все-таки взял на встречу, портфель этот чертов?

— Попижонить, Валера, только и всего! — Зайцев выругался вполголоса. — Сколько помню этого скота, не мог он без штучек. Нормально пацаны одевались тогда, в дни моей молодости. Как мужики — свитер, рубашка, штаны. А этот непременно то платочек какой-нибудь повяжет на кадык, то зонт тросточкой купит. Даже стекла на машине первым из наших сделал черными.

— Затонировал, что ли? — не сразу понял Валера.

— Ага. — Зайцев опустил голову, повозил ботинком по мокрому асфальту, как будто искал что-то, хотя в вечерней слякотной тьме ничего видно не было. — И девчонок возил, дурех, покататься будто бы. А сам такое с ними вытворял, сволочь! И ведь доказать ничего невозможно — никто не видел, кого он вез, кого потом высаживал.