Плененные страстью - [93]

– Годрик, я так рада, что ты здесь, но…

Он, убрав ее руки со своей шеи, решительно отстранился от нее, расстояние между ними было огромным как океан, темный и бездонный. Ей нужно все объяснить. Ничего другого не оставалось.

– Тебе не следовало приезжать. Я не смогу тебя защитить.

– Ничего… не… говори.

Подобно кролику, загипнотизированному взглядом змеи, Эмили стояла словно зачарованная, не в силах пошевелиться. Он прижал ее плечи к стене.

– Ты бросила меня. Ты солгала мне.

– Послушай меня! Я вынуждена была.

– Ты бросила меня. Вот, как сильна твоя любовь. – Он говорил резким голосом, сквозь сжатые зубы.

– Ты не понимаешь, Бланкеншип собирался…

Он схватил подбородок девушки одной рукой и завладел ее губами. Взял все, что она предлагала. Он не дал ей времени вдохнуть или подумать. Эмили сдалась. Жесткий поцелуй перерос в нежный и глубокий. Его прикосновения были полны нежности, когда ласкал ее тело. Он уже простил ее, наверняка это так, иначе не был бы таким нежным сейчас.

Ее грудь налилась в предвкушении ласк и жарких поцелуев мужчины. Ей вспомнились все ее клятвы, что она сможет прожить без этого. Скорее Луна покинет Землю, чем она оставит его. Он заберет ее назад, простит, что разбила ему сердце. Все это читалось в его поцелуе, в этих прекрасных эмоциях, по которым она так тосковала.

– Годрик, пожалуйста… ты мне нужен. – Ее мольбы были не громче шепота у его шеи.

Дыхание герцога стало резким, когда он поспешно снимал брюки. Он опустил руку между ног девушки, найдя ее влажной и ожидающей его, и просунул два пальца между ее складок. Эмили простонала. Годрик удовлетворял ее рукой, и каждый раз, когда она пыталась закрыть глаза, требовал, чтобы она смотрела на него, что она и делала. Его лицо все еще было печальным.

– Ты оставила меня. Твоя комната была пуста. Ты хоть представляешь, что ты со мной сделала? – Его слова досады звучали у ее горла, где он водил носом. – Ты моя. Тебе ясно? Я никогда не позволю, чтобы ты ушла. Никогда.

Девушка уже едва стояла на ногах от желания, и только тогда Годрик наконец поднял ее левое бедро и завел за свою спину. Он готов был войти в нее, венец его почти был у Эмили внутри. На одну долгую секунду их дыхания перемешались, а глаза сомкнулись, затем он погрузился в нее. Она вскрикнула. Ее голова отклонилась назад к стене, и Годрик запустил свободную руку в ее волосы на затылке, придерживая, чтобы она не упала. Пальцы другой руки впились в кожу бедра девушки, пока он пронзал ее у стены. Он снова завладел губами Эмили, как воин-поработитель.

Она отдалась ему полностью и двигала бедрами навстречу ему, страстно желая этой новой дикой страсти. Ее руки царапали его спину, оставляя отметины. Тело Эмили накрыли волны удовольствия, возвещая о приближении кульминации.

Она потянула его за волосы. Годрик оторвал свои губы от ее рта и опустил лицо к ее шее. Он вошел в нее сильнее, и она почувствовала себя на краю блаженства. В глазах Эмили сверкнули малиновые искры дикого восторга. Она шептала его имя, как полуночную молитву, а потом ослабла в его руках. С ревом первобытного удовлетворения он достиг вершины. Его семя разлилось в глубине ее.

Ловя ртом воздух, Годрик обмяк рядом с ней, удерживая ее у стены. Эмили наконец закрыла глаза, она гладила его волосы, убирая с висков темные локоны и лаская его.

– Господи, какой же я дурак. – Он отстранился от нее.

У Эмили подкосились колени, и она схватилась за стену для поддержки.

– Что ты имеешь в виду? – Его тон обеспокоил ее, в душе зародился страх. Он не держал и не целовал ее. Это не было воссоединением, как она думала. Ею овладела паника, и слезы затуманили глаза.

Годрик что-то ворчал, не глядя на нее и поправляя одежду.

– Ты не любишь меня. Никогда не любила.

Последовавший затем горький смех заставил ее вздрогнуть.

– Когда кого-то любят, то не бросают. Не делают больно.

– Я не бросала тебя, Годрик, но я вынуждена была уехать. Я очень сожалею о записке…

Взмахом руки он сделал Эмили знак замолчать, затем бросил одежду девушки к ее ногам.

– Но ты в опасности!

Годрик не обратил внимания на ее слова.

– Одевайся. Нам нужно сейчас же вернуться домой.

– Но почему? – Эмили замерла, подняв платье до середины дрожащих ног. Ее объял ужас, словно она взбиралась по лестнице в темноте и думала, что была еще последняя ступенька, однако ее нога ступила в пустоту, увлекая за собой все тело.

– Думаю, наверное, твой дядя и я в конце концов договоримся о чем-то. Ты больше не полезна, поэтому настало время вернуть тебя ему.

Пощечина, и та болела бы меньше.

«Я больше не полезна?»

Его чувства были всего лишь кратковременным влечением, обусловленным страстью, чего она и боялась. Теперь он погубит ее, вернув назад дяде, где Эмили ожидает злосчастный брак.

Она уставилась на него, с изумлением заметив в руках Годрика серебряный флакон, наполненный, несомненно, настойкой опиума, которую она так ненавидела. Она не сомневалась в том, что сегодня не могло уже произойти ничего хуже.

– Это не понадобится, обещаю вести себя тихо. – Девушка неуверенно умолкла. Над домом прогремел гром, и за окном сверкнула молния, отражая смятение в ее сердце.