Племенные войны - [37]

Однажды во время Черной мессы на берегу финского озера в краткий миг просветления Козел направил его действия. Козел-Пан и Белый свет. Где они сейчас?

Опыт Тыниса, вероятно, был изрядно подкорректирован куратором института Мозга, а именно, Бокием. Наличие души его не волновало совсем. Его волновала вероятность установления контакта с Вием, бесами, Самозванцем или еще какой нечистью. Недаром же он отдавал предпочтение работать с людьми, у которых можно было предположить древнюю и чистую кровь. С прочими он не работал, а терпел, или — не терпел, по своему настроению. Кровь, она не просто человеческий материал, она — память поколений. Эта память могла привести туда, где общение творения Господа и самого Господа, ну, или иными проявлением Истории, казалось вполне естественным. Черных людей ныне много, они плодятся и размножаются, придумывают себе свои Истории, всячески стараются стереть народную память, подменяя ее церковными байками, уводя людей в сторону от истинного пути. Бокий прекрасно знал, что путь Человека — это познание самого Человека, его гармония Мира. Он также знал, что представленный ныне путь — это путь стада. А стадо — это вовсе не коллективный разум, это всего лишь уничтожение самой идеи «быть человеком».

Дождь разбрызгивал свои последние капли, появилось из-за туч закатное солнце, мир преобразился: чистый и обновленный. Лацис вышел со своего места на середину комнаты и почесал затылок дулом пистолета. Комнату они разбомбили — будь здоров! Все вповалку, один он остался на лихом коне.

— Медведев! — крикнул он в дверь.

Тотчас же она распахнулась, и чекист всунул свое лицо в проем.

— Что прикажете? — спросил он без тени сомнения и смущения.

— Надо подумать, — ответил Лацис. — Вместе будем думать. Созывай наш Комитет.

Хурал, конечно, собрался быстро. Но советовал, как правило, только товарищ Лацис. Остальные чекисты хмурили лбы и согласно кивали. Было постановлено: профессора поместить в больничку и лечить его всеми подручными средствами вместо Имре, того же похоронить с почетом, финна отправить на поезде, куда он там собирался, а Матрену сдать родственникам.

Матрена сдалась родственникам сама. Она пришла в себя и ни черта не помнила. Первым делом женщина проверила себя на предмет сохранности, в том числе и от притязаний подлых чекистских рук и иных, связанных с ними, внутренних и наружных органов. Потом поправила прическу, повязала платок и ушла домой, покачивая бедрами. Чекисты смотрели ей вслед, присвистывая: хороша, падла, да строптива — вон, прибила коллегу, хоть и урода полного!

Тело Тойво по недоразумению утром должно было быть отправлено в Семипалатинск, так как Лацис перепутал его планы с планами Тыниса. Финн, вроде бы был ни жив, ни мертв. Главный чекист ввиду личного расположения сунул ему в карман пистолет системы «браунинг», более пригодный для женщин. Все это его личное расположение основывалось на мандате, подписанном товарищем Бокием. Он, в свою очередь, тоже выписал Тойво мандат, прямо до Семипалатинска.

Сам же Антикайнен ощутил жесточайшее одиночество: вроде бы ни туда и ни сюда. Самое главное, что не представлял, где это «туда», и где это «сюда». Мысль его металась, вслед за мыслью метался и он сам. Он откуда-то знал, что Лотта с семьей доберется и до тети Марты, и до Выборга, и что даже коты их не успеют одичать. Правда, финские власти объявят им обструкцию, но близко к сердцу это примут только отец Лотты, да все соседи. Ну, что же — «лицемер», как свойство человеческое, 32 раза употребляется в Новом Завете и 13 раз — в Ветхом. Государство состоит из лицемеров, и это надо принимать, как неизбежное зло. «Устами лицемер губит ближнего своего, но праведники прозорливостью спасаются» (Притчи, глава 11, стих 9).

Тойво полностью потерялся, он перестал различать места, людей, да вообще — все. Пустота какая-то вокруг, и он в этой пустоте один одинешенек.

Внезапно в голову ему пришла еще одна мысль. Пожалуй, самая здравая за все его бестелесное состояние. Вернее, это была даже не мысль, а просто обращение. В самом деле, если нужна помощь, а не от кого ее получить — обратись к Господу.

«Господь — Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези Правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь я зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виде врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так, щедрость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни» (Псалтырь, глава 22).

10. Пермь

Тойво, предаваясь воспоминаниям, не обратил внимания на громкое объявление проводника вагона, на ворчание и даже негодование прочих пассажиров. Он понял, что дело — не уха, только тогда, когда вокруг него начали собирать свой багаж соседи, в том числе и музыкант Дубалов.

— Где мы? — спросил он.

— В Перми, — ответил тот, даже не пытаясь что-то сказать о напрашивавшейся Караганде.