Племенные войны - [14]

Самого главного мужика департамента, до которого ему удалось добраться, заинтересовать обещаниями не удалось. Досадно то, что деньги-то были, но были они пока еще далеко. Начальственный интерес постепенно затух, вместе с чем Антикайнена отправили в дверь к даме, которая в приложение к идеально накрахмаленной идеально белой блузке имела идеально мертвые глаза.

Первый же уточняющий вопрос поверг Тойво в трепет.

— Какова ваша степень родства? — спросила дама.

— Мы обручены, — замешкавшись, ответил Антикайнен. Вообще-то он был не вполне далек от познаний номенклатурного идиотизма. В бытность его революционером формальностей, доходивших до абсурда, хватало.

— Без доказательности родственных связей вопрос не подлежит рассмотрению, — тем же тоном сообщила дама и взяла со стола какую-то бумажку.

— И что? — удивился Тойво.

— Вы можете идти, — даже не подняла глаза чиновница.

— Так там люди, ваши соотечественники, страдают, может быть, смертельно страдают. Чем скорее начать действовать, тем реальнее шанс их спасти, — сказал Антикайнен, чувствуя, что в этом кабинете его слова о людях в опасности — это просто слова. О людях дама даже не догадывается.

— Со степенью родства определитесь, и мы вам обязательно поможем.

Тойво вышел в коридор и почесал в затылке: ну, одна тетка — это еще не система. Начальственный мужик направил его в несколько кабинетов.

Открыв дверь другого офиса на другом этаже, он даже слегка замешкался, выглянул обратно и уточнился с вывеской — за столом сидела та же тетка, от которой он только что вышел.

— Пожалуйста, предоставьте право обращения от имени лица или группы лиц, — сказала та.

— Так эта группа лиц незаконно находится в Советской России в тюрьме, — ответил Тойво.

— То есть, Ваше действие мотивируется Вашим личным желанием, — уточнила дама.

— Мотивируется тревогой за близких мне людей.

— Но у Вас нет права обращения.

— И что?

— Мы Вам обязательно поможем, предоставьте необходимое подтверждение, — дама отгородилась от Тойво листком бумаги.

В третьем кабинете еще одна сестра-близнец попросила предъявить обвинительное решение о взятие под стражу. Антикайнен онемел и вышел вон. Потом новая близняшка сообщила, что действие с семьей Лотты не подпадает ни под один из протоколов, разве что под «особый случай». Если его оформить, то в установленные законом сроки выйдет решение.

Раненным лосем, отчего-то припадая на одну ногу, Тойво ускакал к себе и оформил заявление по форме «Особый случай». Чуть свет, а он уже протягивал заявление тетке в идеально белой идеально накрахмаленной блузке с малоподвижными глазами.

— Мы, конечно, примем заявление к рассмотрению, только вынуждена Вас предупредить: у Вас отсутствует степень родства, отсутствует право обращения от лица или группы лиц, отсутствует обвинительное решение. Поэтому, скорее всего, Вам будет отказано, — бесстрастно сказала дама.

— Позвольте, но ведь я написал заявление по форме «Особый случай», я его не придумал — Вы сами мне о нем сообщили. Я не писал заявление по степени родства, права обращения, обвинительного заключения, — Тойво развел руки в стороны.

— Поэтому Вам и может быть отказано в установленные законом сроки, — не менее бесстрастно ответила дама.

— А какие сроки? — бездумно поинтересовался он.

— А никаких, — чуть ли не обрадовалась чиновница. — Мы сами определяем их в зависимости от обстоятельств.

Вот тебе нате, Петр в томате! Так не бывает! Такового нет нигде. Тойво не верил своим ушам. Он даже не произнес эти слова, только подумал.

— А у нас есть! — в голосе тетки явно проскальзывали торжественные нотки.

Выходит, все-таки не только подумал.

— И что же мне делать? — очень удрученно, скорее самому себе, сказал Антикайнен.

— Будем рады Вам помочь всегда, — чиновница строго посмотрела на него. — Повторяю: в любом случае мы поможем. Спасибо Вам за обращение к нам.

Что-то говорить, ходить в какие-то другие кабинеты — трата времени. Говорят, в Советской России чиновники и чиновницы от государственной разрешительной, либо силовой структуры отличаются хамством. Но хамство не так унизительно, как лицемерие. Пройдет 30 лет, 50, даже сто — все так же в России, пусть и уже другой, будут хамить. И точно так же в Финляндии через сто лет сестры-близнецы тех, что сидели за своими столами в 1918 году, будут лицемерить в особо извращенной форме, правда, уже не бесплатно, а за деньгу немалую (автору довелось поучаствовать в проекте финской Миграционной службы под названием «Other Grounds» — «Другие Основания»; степень идиотизма и лицемерия не может окупиться теми деньгами, которые вносятся для участия в этом «шоу» демократии, черт бы ее побрал, чтобы вкусить пренебрежение, тупость и чудовищную безнаказанность финского миграционного чиновника).

Здраво рассудив, Антикайнен пришел к выводу: если Лотту и ее семью не расстреляли сразу по прибытию в Петроград, то имелся хороший шанс, что не будут расстреливать еще какое-то время. Поиздеваются, человеческое достоинство обратят в недостаток, так что время еще есть. Ну, а, если, как бы это цинично не казалось, всех уже убили, то что бы ни делал Тойво, воскресить их не получится.