Плеханов - [123]

Георгий Валентинович часто беседовал с ними, расспрашивал о войне, об условиях жизни в плену, настроениях в армии. Ответы не всегда радовали — некоторые считали, что Россия теперь должна выйти из войны. Доводы Плеханова о долге перед союзниками и об опасности немецкого шовинизма не убеждали этих настрадавшихся от империалистической бойни людей.

Измотанные морским путешествием, Плехановы прибыли в Берген, оттуда переехали в Христианию, потом в Стокгольм и наконец на финскую станцию Торнео на границе с Россией.

37 лет изгнания были позади.

В Торнео Плеханов беседовал с лидером шведских социал-демократов Яльмаром Брантингом, возвращавшимся из России на родину. Туда же приехал единомышленник Плеханова — редактор журнала «Современная жизнь» меньшевик Н. И. Иорданский. Он должен был проводить Плеханова в Петроград. Их рассказы об обстановке на родине встревожили Георгия Валентиновича. Он спешил увидеть все сам.

Иорданский привез Плеханову первые номера газеты «Единство», которую сразу же после Февральской революции стала издавать группа меньшевиков, занимающих социал-шовинистическую позицию.

Несмотря на то, что «Единство» считало себя органом социал-демократической партии, на деле же оно было рупором антиреволюционных слоев населения, в первую очередь либеральной буржуазии. Позицию газеты «Единство» неоднократно разоблачал Ленин. Через несколько месяцев, в июне 1917 года, Ленин предупреждал рабочих и солдат, чтобы они не голосовали за объединенные списки народников и меньшевиков во время выборов в районные думы Петрограда: «Знайте, что, голосуя за блок (союз) народников и меньшевиков, вы голосуете за плехановское «Единство»;

— вы голосуете за это позорное плехановское «Единство», от которого даже газеты меньшевиков и «социалистов-революционеров» отворачиваются;

— вы голосуете за позорное плехановское «Единство», которое, к восторгу капиталистов, проповедует открыто войну до победы;

— вы голосуете за то позорное плехановское «Единство», которое ежедневно обеляет русских капиталистов, сваливая всю вину на одних только германских, попирая ногами братский союз рабочих всех стран в борьбе с капиталистами всех стран»[95].

В ночь на 1 апреля поезд, в котором ехал Плеханов и делегация французских и английских социалистов, подошел к перрону Финляндского вокзала Петрограда. На улице было совсем темно, но несколько оркестров и шум толпы показали приехавшим, что ночь не помешала встрече. В вагон вбежали какие-то люди, подхватили Плеханова, растерянная и обеспокоенная за мужа Розалия Марковна еле поспевала за ними.

Среди встречавших были делегации городского и Василеостровского комитетов РСДРП, возглавляемых меньшевиками, комиссариатов отдельных районов, армейских частей, студентов.

Плеханова чуть ли не на руках довели до вестибюля, где его от имени Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов приветствовал тогдашний председатель Совета меньшевик Н. С. Чхеидзе. В небольшой ответной речи Плеханов сказал: «Я счастлив, что вернулся на родину, я отдам остаток своих сил работе для победы революции. Надеюсь еще поработать, но готов и умереть за эту победу».

После окончания митинга Плехановых отвезли на квартиру Н. И. Иорданского. Плеханов отказался поселиться в гостинице, где ему был приготовлен номер, надеясь, что на частной квартире ему будет спокойнее.

Через день Плеханов выступил в Таврическом дворце на совещании делегатов Советов рабочих и солдатских депутатов, которые съехались в столицу со всех концов страны. Эти делегаты находились тогда в значительной степени под влиянием меньшевиков. Поэтому обстановка в то время благоприятствовала выступлению Плеханова.

Плеханов был в ударе. Он выразил горячую благодарность за прием и сказал: «Вначале нас, социал-демократов, была небольшая кучка, над нами смеялись, нас называли утопистами. Но я скажу словами Лассаля: «Нас было мало, но мы так хорошо рычали, что все думали, что нас очень много». И нас действительно стало много».

Плеханов, пытаясь доказать своим слушателям необходимость войны с Германией до победного конца, излагал свое шовинистическое credo, призывая всячески поддерживать буржуазное Временное правительство: «Было время, когда казалось, что защищать Россию — значило защищать царя. Это было ошибочно по той причине, что царь и его приспешники на каждом шагу изменяли ей. Они портили национальную защиту. Теперь мы сделали революцию и должны помнить, что если немцы победят нас, то это будет означать не только наложение на нас ига немецких эксплуататоров, но и большую вероятность восстановления старого режима. Вот почему надо всемерно бороться как против врага внутреннего, так и против врага внешнего».

Плеханов не понимал и не желал понимать, что и после свержения самодержавия война по-прежнему остается империалистической, захватнической, несправедливой, что ведется она, как и раньше, не для защиты отечества, а ради прибылей капиталистов, а власть в России и после падения царизма находится в руках помещиков и буржуазии. Его призыв «бороться против врага внутреннего», по существу, был направлен против большевиков, всех подлинно революционных сил России, стремившихся к осуществлению социалистической революции.