Плеханов - [121]

Плеханов глубоко заблуждался, когда писал в то время: «Поражение России замедлит ее экономическое развитие, будет вредно для дела русской народной свободы и полезно для нашего старого порядка, т. е. того самого царизма, к низвержению которого мы стремимся». Он не сумел увидеть революционной перспективы превращения империалистической войны в войну гражданскую, возможности революционного пути спасения России от грозящей ей катастрофы.

Плеханов советует российским социал-демократам: «Наша революционная обязанность заключается в том, чтобы всеми доступными нам способами выяснять нашей трудящейся массе вообще и нашему пролетариату в частности, что царизм, так много вредящий России во всех других отношениях, страшно ослабляет ее способность дать надлежащий отпор политике германских империалистов». И вместе с тем Плеханов вопреки исторической правде тешил себя несостоятельными, шовинистическими иллюзиями о том, будто в случае победы царской России над Германией в России приблизится революция, потому что «не так-то легко будет царскому правительству справиться с общественными силами, выдвинутыми войною на нашу историческую сцену».

Социал-шовинистические идеи Плеханова, выраженные им в брошюре «О войне», принесли большой вред международному рабочему движению, они неверно ориентировали социал-демократов, способствовали нарастанию шовинистического угара, распространяемому агрессивными помещичьими и буржуазными кругами, мешали сплочению интернационалистских сил для борьбы против империалистической бойни.

Ленин неоднократно критиковал Плеханова, оценивая его позицию в период первой мировой войны как предательство интересов социализма. Он считал, что Плеханов является представителем «русского (и англо-французского) социал-шовинизма, социализма на словах, империализма на деле»[93]. Пути Ленина и Плеханова с тех пор окончательно разошлись. И с каждым выступлением Плеханова по вопросу о войне он все больше и больше усугублял свои вредные социал-шовинистические взгляды и действия. Почему это произошло?

Интересно привести размышления по этому поводу Н. А. Семашко: «Только меньшевистская порча, только недостаточное знакомство с русской действительностью, только влияние европейской социал-демократии (особенно личная дружба и связь с французскими социалистами во главе с Гедом) могли привести к тому, что Плеханов, раньше на всех международных конгрессах державший прекрасные теоретические речи в духе интернационализма, во время войны практически скатился до самого доподлинного социал-патриота… А во время империалистической бойни, которая, как теперь уже известно всем поголовно, велась ради прибылей капиталистов и славы самодержавия, он провозгласил «войну до победного конца»; он создал организацию «Единство» для объединения всех социал-патриотических сил в стране».

А вот высказывание другого видного деятеля партии большевиков, П. Н. Лепешинского. «Плеханов, — писал он, — действительно никогда не мог за всю жизнь отделаться от этой своей ипостаси — тамбовского дворянина, — не в смысле, конечно, поборника дворянских идеалов…

Мне кажется, что он (Плеханов. — Авт.) бесконечно тосковал не только по благам русской национальной культуры, но и по дремучим лесам России, по ее рекам, вдоль берегов которых «бурлаки совершают путину», по ее желтеющим нивам, по ее придорожным ивам, по ее плакучим березам, по ее убогим курным хатам, по ее рабочим кварталам больших городов, — одним словом, по всем аксессуарам картины русского ландшафта и русской жизни. Почему же его так тянуло к России? Да просто потому, что чисто зоологически любил ее, эту Россию, и болел этой любовью к ней.

Мне рассказывал один товарищ-болгарин, что, когда Плеханова навещали болгарские социал-демократы, он любил говорить им о своей России, о ее природе и о том, какая она «и убогая и обильная…».

Не бросает ли это обстоятельство некоторый свет и на последний, самый жалкий период его жизни, когда он опустился даже до амплуа ура-патриота!.. Не сказался ли в нем в момент объявления войны, угрожавшей сокрушить национальную Россию, с большей, чем когда-либо, силою «тамбовский дворянин», победивший в нем его другую великую ипостась — апостола интернациональной борьбы угнетенного пролетариата всего мира против своего угнетателя — мирового капитала?…Мне думается, что да».

Данная здесь П. Лепешинским оценка причин социал-шовинизма Плеханова представляется спорной и в какой-то мере, пусть невольно, смягчающей осуждение шовинистической позиции Плеханова в годы войны.

Но как бы ни объяснять позицию Плеханова в годы войны, она была и остается ничем не оправдываемым отступлением от принципов пролетарского интернационализма, которое принесло вред развитию революционного движения во всем мире. Большевики решительно боролись против социал-шовинизма Плеханова. В брошюре «Социализм и война», выпущенной через год после начала войны, Ленин писал: «Великая европейская война 1914–1915 гг. дала всем европейским, а также русским с.-д. возможность проверить их тактику на кризисе всемирного размера. Реакционный, грабительский, рабовладельческий характер войны со стороны царизма еще несравненно нагляднее, чем со стороны других правительств. Тем не менее основная группа ликвидаторов (единственная, кроме нашей, имеющая серьезное влияние л России, благодаря ее либеральным связям) повернула к социал-шовинизму! Обладая довольно долгое время монополией легальности, эта группа «Нашей Зари» повела проповедь в массах в смысле «непротиводействия войне», пожелания победы тройственного (теперь четверного) согласия, обвинения в «сверхсмертных грехах» германского империализма и т. п. Плеханов, с 1903 года дававший многократно образцы своей крайней политической бесхарактерности и перехода к оппортунистам, занял еще резче ту же позицию, расхваливаемый всей буржуазной печатью России. Плеханов опустился до того, что объявлял войну справедливой со стороны царизма и в правительственных газетах Италии помещал интервью, втягивая ее в войну!!»