Плечом к плечу - [17]
Шрифт
Интервал
К гривам конским приникнув, тени
Это мы — сыновья народа,
Всё отдавшие делу свободы,
Новой жизни светлые всходы —
Партизаны!
II
Ой, не долго на польских нивах
Извиваться прусскому гаду!
У речных широких разливов
Собирается наша громада.
Мы — таинственной ночи виденья,
В каждой хате наше рожденье,
Утомленных душ утешенье —
Партизаны!
III
На востоке народ могучий
Обрубает свастике когти.
Налетайте, мстители, тучей,
Славный час возмездья готовьте!
Хватит гнуть под ярмом нам шеи,
По-мужицки накажем злодея,
Грянем грозною силой своею,
Партизаны!
IV
Не раздавят Москвы бандиты!
Прочь из Минска, прочь из Варшавы!
Вдоволь есть у нас динамита
Для кровавой нашей расправы!
Не уснет засада ночная,
Свистнет пуля, цель настигая!
Пусть кипит в нас кровь удалая,
Партизаны!
V
Серым волком мелькну меж сосен —
Немец в мох зароется носом;
Заскребусь под стрехою мышью —
Немец станет бледней и тише;
Из отравленного колодца
Мститель немцу в очи смеется,
Где ни прячется враг, как ни вьется,
Партизаны!
VI
Если струсишь — сгинешь мгновенно,
Позабудется даже имя.
Поклялись мы клятвой священной —
Матерями, детьми своими,
Сердцем девичьим, отчей честью —
До победы сражаться вместе.
Так вперед же рыцари мести —
Партизаны!
VII
Лавой мчимся в поле открытом,
Пробираемся яром — бором,
С автоматом, в битве добытым,
И трофейных гранат набором.
По лесам у нас арсеналы,
Незаметны наши привалы.
Мчитесь кони! Вперед запевалы,
Партизаны!
VIII
Ну, а если фашистам в руки
Попадешь за лихую работу,
По-солдатски иди на муки,
Стань бесстрашно у эшафота.
Сыновей народ величает,
На могилах цветы расцветают.
Песнь расскажет, как умирают
Партизаны!
IX
Ты воскреснешь в песне народной,
В серебристой девичьей песне,
Только б встала Польша свободной
Новой, радостной и чудесной.
Поплывешь по Висле венками[19],
На полях взойдешь зеленями…
Вихрь свободы шумит над нами —
Партизаны!
1941 г., август
Три женщины
I
Ты матери голос слышишь,
Всю жизнь тебе посвятившей,
Сердце тебе отдавшей,
Грудью тебя вскормившей,
Баюкавшей сына песней,
Сказки шептавшей ночью.
Вернись же ко мне родимый,
Скорее приди, сыночек!
Немец спалил нашу хату,
Оставил нам пепелище.
Теперь без угла, без крова
Брожу я по селам нищим.
Глаза на твоем портрете
Штыком проколол проклятый.
Приди же, сынок, скорее,
Скорее приди с расплатой!
Вернись же, вернись с расплатой,
За все отомсти злодею.
Пусть материнское имя
Присягой будет твоею!
II
Брат, голос сестры ты слышишь.
Мы счастливы в детстве были,
В небе считали птичек,
Дворцы из песка лепили.
В минуты трудные жизни
Я руку тебе подавала,
Найти помогала правду,
Забыть нужду помогала.
Ворог меня похитил,
Веревкой скрутил мне руки,
Теперь я, братец, рабыня
Толстой немецкой гадюки.
Служу немецкой гадюке
В стране чужой и постылой,
К тебе взываю ночами:
Верни мне свободу, милый!
Ты сестрам вернешь свободу,
Раздавишь прусского змея.
Пусть имя мое сегодня
Присягой будет твоею!
III
Вспомнишь меня — и в мире
Нигде не найдешь себе места!
Я дней твоих юных тайна,
Любовь твоя и невеста.
Еще мотыльков весенних
Душа моя не забыла,
Еще не исчезла сладость
Твоих поцелуев, милый.
Слушай, любимый, слушай,
Из бездны к тебе взываю:
Пьяный солдат немецкий
Тело мое терзает.
Жжет офицер, пытая,
Сигарой белые груди,
Я погибаю, милый,
Но знаю — возмездие будет!
Я жду тебя каждым нервом,
Как влаги — земля. Скорее!
Пусть память невесты станет
Присягой грозной твоею!
1943 г., июль
Памяти погибшей
I
Рассветной свежестью ночь дохнула.
Неясных снов исчезает смута.
Мое дыханье к тебе прильнуло,
И ты жива, ты рядом как будто.
Ты здесь со мной, в переливах света,
Так очевидна, так ощутима,
Как будто утром расставшись где-то,
Вновь повстречались в ночном пути мы.
Какой Орфей[20] сквозь года разлуки
Привел тебя из мглистого Орка[21]?
Хочу позвать, — но былые звуки
Слились, ушли в немоту восторга.
Хочу позвать тебя, — но так трудно
К звучанью имени вновь обратиться:
Мы пили счастье так безрассудно,
Что слишком рано пришлось распроститься.
Мы, видно, так любили друг друга,
Что в мире счастье не уместилось.
И снова горло сдавила мука.
И слово в крик само превратилось.
II
А столько есть на свете красавиц,
Их слово — ласка, их очи — нега.
Но ты во мне, как живая завязь,
Родник, пробившийся из-под снега.
Навек слезами омыто сиянье
Твоей души посмертно-нетленной.
Ты мое зренье, мое деянье,
Ты связь моя со всею вселенной.
Еще не зная, уже тоскуя,
Я жил и ждал, что меня осенишь ты.
И вот внезапно нашел такую
После того, как падал семижды.
Нашел, чтоб сразу тебя утратить!
Нашел, чтоб вечность все поглотила!
Глупец! Я думал, — времени хватит, —
А нам и вечности нехватило.
Пусть у других в мгновенье любое
Избытком счастья играют волны.
Только тобою, только тобою
На жизнь и смерть останусь я полный.
Твои мне очи горят в полночи,
Как звезды в мире, твои мне очи.
Куда ни кинусь, что б ни стремило, —
Помню о милой, плачу о милой.
III
Во мне будила ты, что хотела,
Все, чем дышу я, — твое деянье.
Я верил в блеск молодого тела,
В биенье сердца, в лица сиянье.
С тобою связан, навек открыл я,
Что нет мне жизни иной на свете.
И ты дала мне в дорогу крылья,
Дала в дорогу попутный ветер.
И в эти годы, в резне кровавой,
Когда мне снится подвиг грядущий,
Твой скорбный облик сияет славой
Над нашей явью, слишком гнетущей.