PLAY - [36]

-Пока? А если когда-нибудь заслужу?

В ее вопросе звучала тревога, настоящая, неподдельная. И Ксения решила ответить честно.

-Не думаю, что так случится, - сказала она, - думаю, я избавлюсь от тебя раньше.

Они помолчали, в тишине был слышен только звук глотков и стукающихся о зубы кружек.

-Оставь Ирку в покое, - попросила Ксения неожиданно для себя самой, - все равно ты через нее ничего не добьешься. Не ломай ей жизнь.

-Она так важна для тебя? – Удивилась Будина.

-Да.

Ольга только плечами пожала. Ксения не поняла этого жеста, но переспрашивать не стала. Она предупредила, дальше – не ее проблемы.

Одним глотком допила кофе, и встала из-за стола.

-Счастливо, - махнула рукой.

-Подожди, - попросила вдруг Ольга и, стремительно поднявшись, подошла близко-близко. Заглянула в глаза. Моргнула.

-Спасибо.

Еще раз моргнула, и ушла. Ксения осталась стоять.

FORVARD

-Я очень устала.

Вадим сочуственно посмотрел на Ксению и задумчиво кивнул, ожидая продолжения. Ксения сидела на стуле, сгорбившись, уткнувшись локтями в колени, и смотрела в пол.

-Ужасно устала, совсем никаких сил нет, а столько всего еще нужно переделать – оторопь берет от одной мысли.

Она ладонями закрыла лицо и потерла кончиками пальцев глаза.

-Скажите, Ксения, - начал Вадим, - а за всеми этими делами, когда вы успеваете жить?

-О чем вы? – Подняла голову, посмотрела на него – сидящего вальяжно, растекшегося по стулу. – Это и есть моя жизнь.

-Да? А расскажите мне о своей жизни.

Ксения вздохнула и выпрямила спину.

-Моя жизнь – это Ася, это моя работа, это моя…

Она запнулась. Ася. Работа. Ася. Работа. А что еще есть в ее жизни? Друзья? Да, Джон – пожалуй. Но и только. Но он так редко и так случайно появляется, что его можно вообще не учитывать. А что же еще?

-Почему вы постоянно задаете мне вопросы, от которых мне хочется немедленно сдохнуть? – Спросила Ксения. – Вы правы. Моя жизнь сводится к Асе и работе. Больше ничего в моей жизни нет.

-А как же родители, друзья, увлечения?

Родители… Мама с папой. Мама, которая никогда не имела значения, и отец, который в решающий момент не смог понять, и, сам того не замечая, разрушил ту тесную связь, что была между ними с детства.

-Увлечения? У меня нет увлечений. Работа – мое увлечение.

Вадим кивнул и пристально посмотрел на сжавшуюся на стуле Ксению.

-Вы ответили только на треть вопроса. Я бы вернулся к остальным двум третям.

-Каким? – Вскинула голову Ксения.

-Родители. Что с ними?

-Ничего, - быстро сказала она, - ровным счетом ничего. Они не имеют никакого значения. Им плевать на мою жизнь, мне плевать на их. Полный консенсус.

-Такое ощущение, что вы бы хотели, чтобы было по-другому, - заметил Вадим.

-Ну да, - рассмеялась Ксения, - а еще я хочу миллион долларов и виллу на Канарах. И что с того?

Смех толчками вырывался из ее груди, и она вдруг поняла, как болезненны для нее эти толчки.

-Вы злитесь всякий раз, когда речь заходит о ваших родителях, - сказал Вадим, - не хотите обсуждать эту тему?

-А вы хотите обсудить? – Парировала Ксения. – Расскажете мне, что большая часть моих проблем – из-за отношений с ними? Или что мой отец так повлиял на меня, что я стала лесбиянкой? Или…

-Остановитесь, - Вадим поднял руку, словно защищаясь, - что сейчас с вами происходит?

-Я злюсь, - выкрикнула Ксения в сердцах, - очень злюсь на вас! Почему вы снова и снова задаете мне эти идиотские вопросы? Почему мы не обсуждаем то, что действительно для меня важно, а говорим о моих родителях?

-Это похоже на то, как складываются ваши отношения с отцом?

Ксения вздрогнула и замерла, удивленная. Похоже? Да, черт возьми, это было похоже.

-Отец такой же дуболом как вы, - сказала она, - я ему про одно, он мне про другое, я про другое, он про третье. И никогда про то, что правда для меня важно. У него в голове – армейский оркестр с барабанами и трубами, а мне хочется просто…

Она запнулась.

-Просто что? – Вадим весь подался вперед.

-Просто чтобы он меня обнял.

Ксения проглотила непрошенные слезы. Черт, насколько же правдой это было! Все эти годы, все эти долгие годы, только одно, одно маленькое действие – не советы, не нотации, а просто обнять, и погладить по голове как маленькую глупую девочку.

-Мне очень хочется сейчас вас обнять, - сказал Вадим мягко, - можно?

Она вскинулась на стуле и замотала головой. Нет. Конечно, нет. Она и так позволила себе слишком много. Слабость с ног до головы завладела ею, и несла, несла, несла. Это слишком больно. А потом будет еще больнее.

-Нет, я не хочу.

-А кому бы вы позволили? – Спросил Вадим. – Есть человек, который мог бы вас обнять в такую минуту, как эта?

-Есть, - кивнула Ксения, радуясь, что он не стал настаивать, - это Джон. Мой лучший, и единственный друг.

-А как же Ася?

Ася… Ася бы обняла, и утешала бы, и по голове бы погладила. Но…

-Нельзя. С ней нельзя. С ней я не могу позволить себе быть слабой. Это все разрушит, раз и навсегда.

-Насколько я помню ваши договоренности, все разрушится скоро само собой?

-Да, - затыкая рукой боль в межреберье, кивнула Ксения, - но, клянусь, я буду бороться за каждую секунду, которая нам осталась.

BACK

Ксюша с Мишкой и Николой стояли за углом школы и курили, пряча сигареты в дрожащих кулаках. Шел дождь, и, несмотря на ранний час (было всего пять), казалось, что уже почти ночь. Ксюшины джинсы внизу намокли, в кроссовках хлюпала вода, но она не обращала на это никакого внимания.