Плавать с дельфинами - [98]

— Пандора, — Ричард подался вперед, — Пандора, остановитесь.

Пандора вздрогнула.

— Извините, Ричард.

— Вы же не со мной разговариваете, Пандора. Вы просто повторяете какой-то заученный текст. Вы говорите, как человек, которому «промыли мозги»!

Глаза Пандоры неожиданно ожили.

— Вы правы! Эти занятия и вправду превратились в нечто вроде промывания мозгов. После нескольких недель сеансов все участвовавшие в них женщины прекрасно узнавали друг друга. И тогда наступало время приватных сеансов с Маркусом. Бог мой! Женщины буквально сражались за то, чтобы он обратил на них побольше внимания. — Голос Пандоры помягчел. — Ричард, он всегда был со мной таким добрым, таким нежным. Только после того, как я вышла за него замуж, я поняла, какой это опасный человек. Ведь он не просто ненормальный, он действительно опасен. Но поняла я это слишком поздно. — Пандора плотнее укуталась в халат. — Проблема заключалась еще и в том, что между приступами своего сумасшествия, ненормальности, он опять бывал добрым. Брал меня с собой в путешествия. В Гонконге накупил мне жемчуга, одежду, платья, в которых я хожу. К тому же я не уверена, что «нормальные» люди, те, кто никогда не страдал той ужасной, довлеющей над ними страстью, могут понять мою с ним жизнь.

— Если завтра он вдруг позвонит вам и позовет к себе, вы поедете?

Пандора взглянула на Ричарда.

— Знаете, я много раз об этом думала. Надеюсь, что не поеду. Я искренне на это надеюсь. Но в моей душе есть что-то пугающее, что говорит мне: если я опять услышу его голос, я пойду туда, куда он меня позовет. Мужчины, подобные Маркусу, — смертельное искушение для женщин. Они так хорошо нас знают, что могут заставить делать буквально все. Они как торговцы чувственными наркотиками, без которых ты ощущаешь себя потерянной, пропавшей. Так случилось и со мной. Он стал моим путем к наркотическим снам. Когда мы были вместе и он был нежен, внимателен и обходителен, я буквально светилась. Все мое тело ощущало себя живым. — Не сводя взгляда с Ричарда, Пандора стряхнула с плеч халат, выпрямила спину. Волосы разлетелись крыльями и замерли, словно по воле собственного электрического поля, лицо вспыхнуло.

«Бог мой, как она хороша», — подумал Ричард.

— Посмотрите на меня, Ричард. — Пандора подняла руки над головой, легко вскочила на ноги. — Доктор Маркус Сазерленд и его безымянная Жена посетили еще одну вечеринку, и бла-бла-бла в этом духе.

Ричард был потрясен. Как, черт побери, сможет он растолковать все это своим заурядным читателям?

— Неужели вы думаете, что, если я напишу об этом вашими словами мои читатели поймут меня?

Пандора энергично закивала.

— Да, конечно, — уверенно заявила она, — и не только женщины. Мужчины тоже могут пристраститься к таким «наркотикам». Помните Антония и Клеопатру? — Она опять поднялась и стала ходить по комнате. — Просто женщины всегда пытаются все, что имеют, вложить в свои взаимоотношения с супругом, а мужчины — нет. Поэтому такое огромное число женщин и втягиваются в столь болезненные супружеские отношения, из которых выпутаться им оказывается не под силу. Один Бог знает, что бы со мной случилось потом, если бы Маркусом не заинтересовалась полиция.

— А что, вы думаете, могло с вами случиться? — мягко спросил Ричард.

— Думаю, в конце концов я убила бы себя из чувства отвращения к себе. Многие поступили именно так, знаете? Потому что на определенном этапе вы абсолютно перестаете себя понимать. Вы просто знаете, что существует какая-то часть вас, часть, похожая на дикого зверя, которого так до конца никогда и не удается приручить. Усмирение же этого зверя по силам лишь опытному дрессировщику, умеющему хорошо владеть хлыстом. Такому дрессировщику, как Маркус. — Пандора замолчала. Она выглядела очень усталой. — Пожалуй, мне надо лечь и немного поспать, — пролепетала она детским голосом, забралась в кровать и отвернулась к стене. Ржавые пружины кровати протестующе заскрипели.

— Можем ли мы вместе пообедать сегодня, Пандора? — Ричард вдруг понял, что очень хочет получше узнать эту женщину. Причем, не в интересах своих читателей, не для газеты, а для себя.

— Позвоните мне в семь. Это будет самое подходящее время. — Ее длинные ресницы опустились, и она быстро заснула, словно ушла в какой-то глубокий-глубокий лабиринт, где, как показалось Ричарду, никто не смог бы ее отыскать.

Журналист вернулся в контору, положил перед собой белый лист бумаги и написал: «Смертельное искушение женщин». Бог ты мой! Вот ведь был мужик, мог заставить любую женщину делать все, что пожелает, а меня едва на Гортензию хватило. Он позвонил домой в Бостон, в свою квартиру.

— Да? — Вместе с этим словом в ухо Ричарда ворвалось чавканье разминаемой жвачки. — Это Гортензия. Что вам надо?

— Это Ричард, Гортензия. Я хотел просто спросить тебя, не сохранила ли ты пачку газетных вырезок о процессе над Маркусом Сазерлендом?

— Не-а.

— Нет? Гортензия, как это — нет?

— Послушай, Ричард, хватит на меня бросаться. Мог бы начать с другого, мол, привет, малышка! Я так по тебе скучаю, или что-то в этом роде. Или ты об этом не думал, только и занимался, что трахал свою мисс Чокнутую Развратницу?