Вот она оторвала одну руку от уха и перелистнула ветхую страницу книги, бросая недовольный и строгий взгляд на стайку младшекурсников, с щебетом промчавшихся мимо неё. Губы Гарри растянула невольная улыбка.
По крайней мере её строгость при ней. А значит, всё не так плохо, как казалось Рону. Он схватил рыжего за шкирку и потащил по проходу между столами.
Гермиона честно пыталась понять, о чём читает. Честно перечитывала строки по несколько раз, заставляя губы шевелиться.
«Успехи заклинательных наук в основном полагаются…»
Полагаются, да.
Конечно, полагаются…
Мысли закручивались медленно и лениво.
Темный коридор Хогвартса. Запах. Пальцы в её волосах.
Тихое, почти бесшумное дыхание. У самого уха, до горячей дрожи по спине, которую, она могла поклясться, он ощущал.
«…полагаются на факт изучения…»
Это ничего не значит, Грейнджер.
Ты меня ненавидишь.
Тыменяненавидишь.
Проклятье, так ли это? Ненавидит ли? Конечно, ненавидит. Так было всегда. Это основная причина того, что так будет и впредь. Я ненавижу тебя. Ты так чертовски прав.
Скажи это.
Голос — низкий, уставший.
Гермиона зажмурилась, сжимая зубы. Прекрати. Прекрати думать об этом. Целое чёртово утро жить воспоминанием о минуте, проведенной рядом, бесконечно рядом с ним, растворяясь в запахе, ощущая колючий свитер носом.
Гермиона со всей силы прикусила щеку изнутри, уставившись на текст почти с остервенением.
«…полагаются на факт изучения углубленного курса…»
Прошло не больше минуты, когда она ощутила, что его пальцы исчезли с её затылка, а сам он оттолкнул её, отворачиваясь, в два шага обходя и практически растворяясь в темном коридоре. Ощущая холодок в груди, она шла за ним, кусая губу и стараясь всем своим существом сохранить на руках ощущение тепла и твердости его спины.
А потом — стараясь забыть, выкинуть из памяти. Это ошибочное прикосновение, которое он допустил. Которое она себе позволила. Зачем?
Ему было больно, охренительно больно, Грейнджер почти почувствовала эту боль. Ощущала её всем своим существом. Или же эта боль была ее собственной?
Малфой касался её сердца, ускоряя его бег. Когда он молча разрешил обнять себя, он будто позволил этому глупому органу с минуту бить в его ребра, словно в попытке достучаться. Ни черта не вышло.
Они не сказали друг другу ни слова, он даже не взглянул на неё ни разу, в то время как она так отчаянно всматривалась в его спину, что раздеваясь в спальне, он мог бы обнаружить там сочную дыру. Она видела его каменное, равнодушное выражение лица, когда Драко на секунду обернулся, вглядываясь в темноту коридора за ними.
Не за ними — тут же исправила она себя — за ним и за ней.
Мимо пробежало пятеро второкурсниц, недопустимо громко смеясь и перекрикиваясь, что вернуло Гермиону в Большой зал. Она проводила их взглядом, раздумывая, сделать ли им замечание, однако в следующую секунду ей на плечи опустились теплые руки, и кто-то с силой прижал её спиной к себе, душа в крепком объятии.
Глупая мысль возникла и исчезла моментально, от ее абсурдности на мгновение даже захотелось расхохотаться. Она представила себе реакцию окружающих, если бы Малфой вдруг подошёл и вот так обнял Грейнджер за шею. Скорее Дамблдор наймёт гиппогрифа в качестве преподавателя по зельеварению, чем произойдёт что-то подобное. Он с ней даже не заговорит при свидетелях.
— Гермиона, мы рады тебя видеть.
Голос Гарри заставил ее улыбнуться. Рон плюхнулся рядом, глядя на девушку с немного напряженной улыбкой.
Гермиона перевела недоверчивый взгляд с одного друга на второго и обратно.
— Говорите сразу — списать травологию?
— Нет! Что ты!
— Как ты вообще могла…
— Мы ведь не только за этим обращаемся к тебе!
— И вообще…
— Мы просто давно не общались, вот.
Гермиона нахмурилась, закрывая том и беря его в руки.
— Со вчерашнего дня, — с озадаченной улыбкой произнесла она, вставая.
Мальчики тут же вскочили, загораживая дорогу к выходу из Большого зала. Вопросительный взгляд девушки медленно скользил с одного лица на другое.
Так…
— Ты ничего не хочешь нам рассказать? — Гарри смотрел ей в глаза, надеясь разглядеть что-то, наверняка скрытое ее показной невозмутимостью.
— Что рассказать?
— Как ты?
— Нормально, Гарри.
— Точно?
— Конечно, Рон!
Неловкая пауза заставила Гермиону плотнее прижать книгу к груди.
«Ты ничего не хочешь нам рассказать?». Она хотела, очень хотела. Но стыд и страх сковывали язык. Малфой поселился в её голове подобно опухоли, что требовала немедленного удаления. Он злил её, раздражал. Разрушал своим существованием. И своими прикосновениями.
Жестокими, и это было больно. Нежным, единожды — еще больнее.
От небрежно брошенного «грязнокровка» она готова была вцепиться в него пальцами и колошматить, покуда хватало бы сил. Или пока он не убил бы её, свернув шею. А он мог. Перед глазами тут же ожили его мечущие ледяные молнии глаза.
А затем — тепло и колючий свитер крупной вязки.
Идиотка.
Нельзя было позволять себе этой слабости. Такая глупая, глупая!
К черту этого кретина. Она не будет жаловаться своим друзьям как маленькая, будто не может справиться со своими проблемами сама. Да и нет… нет проблемы. Есть её выдумка. И её взгляд, что притягивал к себе слизеринский стол всё утро.
