Платье от Фортуни - [123]

На этот раз дети Жюльетт с удивлением разглядывали фотографию матери в дельфийском платье, которое никогда не видели.

К концу года в России закончилась кровавая гражданская война, победу в которой одержала Красная армия, и все те, кто был связан с Белой армией, оказались в положении беженцев, затопивших буквально весь мир. Девять миллионов пало на фронтах Первой мировой войны, и невозможно было подсчитать число погибших, включая англичан и французов, пытавшихся вместе с Белой армией спасти Россию, оставив на ее бескрайних полях свои надежды и жизнь. Все вместе складывалось в немыслимо жуткую статистику войны – апофеоз смерти.

* * *

Радостным событием следующего лета стал для Жюльетт визит Габриэлы и ее нового мужа Гарри Скотт-Монкриффа. Они проводили в Венеции медовый месяц. Дочь Габриэлы Элизабет осталась дома с матерью Дерека, та безумно любила ребенка своего погибшего сына. Гарри был гораздо старше Дерека, тоже прошел войну и имел награды. В нем было много от английского сельского помещика, поколения его семьи жили в старинном особняке в Сассексе, ставшем новым домом для Габриэлы. Жюльетт заметила, что Гарри окружил жену подчеркнутой заботой – она всегда вызывала в мужчинах желание защитить себя. За будущее подруги можно было не беспокоиться. Жюльетт очень хотела, чтоб приехала Люсиль, но период путешествий для той закончился. Она больше не могла покинуть Родольфа, который в преклонные годы стал очень зависеть от жены. Что касается Денизы, то единственное, в чем заключалось их общение, – это изредка получаемые Жюльетт открытки. Сестра присылала их из Монте-Карло и других курортов, где обычно развлекаются богатые люди.

Одна такая открытка, посланная из Лондона и сообщавшая, что Дениза и Жак побывали на скачках в Аскоте и на регате Хенли, пришла в то утро, когда Жюльетт направлялась осмотреть новую фабрику. Фортуни открыл ее на территории заброшенного монастыря на близлежащем острове Гвидекка. Его имя сияло яркими крупными буквами над входом в здание.

Жюльетт позвонила, и у нее возникло ощущение: Фортуни собирается предложить ей работу на фабрике, чтобы немного отвлечься от работы продавщицы, ведь она была ею вот уже почти два года. Когда Жюльетт вошла, Фортуни стоял в коридоре, беседуя с одним из сотрудников. Увидев Жюльетт, он улыбнулся и кивнул.

– Жюльетт, после осмотра фабрики загляните ко мне. Мы вместе вернемся в город.

На фабрике ее интересовало все. В больших, наполненных свежим воздухом залах с окнами, выходящими на лагуну, рабочие уже начали использовать механизмы, изобретенные самим Фортуни для воплощения его идей на египетском хлопке, оказавшимся неожиданно удобным для целей великого модельера. Эта цель – расширение ассортимента за счет удешевления материалов, но без снижения качества продукции. Жюльетт задумалась, в какой цех ей предложит поступить Фортуни, и решила: вероятно, в цех ручной росписи тканей.

Отправившись на «вапоретто» назад в город, Жюльетт не преминула поздравить Фортуни с новым, очень удачным предприятием. Тот улыбнулся, радуясь, что все идет так успешно.

– Не вижу причины, почему простой хлопок не может быть так же красив, как те шелка и бархат, над которыми работают под моим наблюдением в Палаццо Орфей. Я хотел побеседовать с вами по поводу идеи, которую вынашиваю давно. Не следует торопиться с принятием решения. Прекрасно понимаю, какой жизненный переворот оно будет означать для вас. Но не согласились бы вы заняться продажей моей продукции в Париже?

Предложение Фортуни застало Жюльетт врасплох. Возможность переезда в Париж никогда не приходила ей в голову. И все же, что-то в душе сразу же откликнулось согласием, как будто все это время, сама не сознавая, она ждала своего возвращения в родной город.

– Почему именно я?

– Вы – парижанка, опытная продавщица, вам можно доверять, и вы знаете об одежде от Фортуни больше, чем кто-либо, кроме меня самого и Генриетты. Пожалуйста, обдумайте мое предложение.

Он не упомянул, как переезд повлияет на ее финансовое положение, так как понимал – не это является главным для принятия решения. Вопрос заключался только в том, насколько ее притягивал Париж, сможет ли она оставить Венецию, которую успела полюбить всем сердцем. Сможет ли так просто перевести детей из итальянской школы во французскую, хотя они и одинаково хорошо говорили на обоих языках. Сможет ли расстаться с людьми, ставшими здесь ее близкими друзьями и поддерживавшими в трудные годы войны. Для него самого будущее было так же далеко и неопределено, но только потому, что в голове была масса идей и новых проектов, которые хотелось воплотить в действительность. Так много новых мыслей нужно изложить на бумаге, некоторые были связаны с поистине революционными направлениями в театральной декорации, костюмах и освещении. Многие театры уже широко использовали новшества, которые он предложил еще в пору юности. Теперь Фортуни исполнился пятьдесят один год, седина покрыла голову, превосходно ухоженные усы и бороду, но он был все так же полон энергии и энтузиазма, как и в юности.

Принятие окончательного решения заняло у Жюльетт неделю. Но она знала, каким оно будет, с того мгновения, когда услышала предложение. Жюльетт сообщила новость Мишелю и Сильване, и те восприняли ее в соответствии со своими очень разными характерами. Сын был готов к какой угодно перемене и приключениям. Его интересовал Париж, о котором мать так много рассказывала. Мальчика также привлекала возможность покататься на велосипеде по широким парижским улицам, на узких переулках Венеции подобные прогулки были запрещены. Всегда спокойная и умиротворенная Сильвана не хотела оставлять подруг, но ее быстро утешила мысль – очень скоро появятся новые. Девочка пока еще не знала о своем удивительном даре притягивать к себе людей, о том очаровании, благодаря которому она будет окружена друзьями на протяжении всей жизни, и благодаря которому она станет совершенно неотразимой для любого молодого человека, на которого падет ее выбор. А Риккардо был слишком мал, чтобы иметь собственное мнение.