Платан - [2]

В этот момент на поляну выехали всадники. Один из них хлестнул Платана плеткой, приблизившись к нему в тот момент, когда дровосек хотел снять с раненной мокрый плащ и осмотреть нет ли на ее теле других повреждений.

— Убери руки, грязная свинья, — закричал всадник на черном коне, и еще раз ударил плеткой, задев уже лицо дровосека, когда он обернулся на окрик. Платан не успел ничего объяснить, двое всадников подняли девушку и посадили ее перед человеком на черном коне. Потом все четверо спешно покинули поляну.

Лоб и щека горели от хлесткого удара, на спине рубаха лопнула, а рана саднила, но дровосек сидел под пологом, как завороженный, и перед глазами его стояло лицо этой девушки. Оно было дивной красоты, несмотря на грязь и листья, прилипшие к нему. Потом он поднялся, подошел к дереву и взялся за топор, чтобы обрубить крупные ветки, но остановился — среди веток лежала перчатка из тончайшего кружева с монограммой, выложенной драгоценными камнями — А и В. Авилла Вединская. Принцесса, сирота и любимица народа за ее щедрость и доброту. Была она такой же невольницей рода, как и Платан — до совершеннолетия принцессы королевством управлял регент Блик.

Платан поднял перчатку, бережно свернул ее и положил в кармашек сумки, где прежде хранил матушкин платок.

И теперь каждую ночь, он доставал кружевную вещицу рассматривал ее, прикладывал к своей руке, удивляясь до чего должна быть мала ручка, которая носила эту перчатку, поглаживал камушки, приветливо поблескивавшие в свете неверного огня свечи, и вспоминал прекрасное лицо, волнующее его все больше и больше.

В народе поползли слухи, что принцесса занемогла и находилась, чуть ли не при смерти, но потом чудом поправилась, что не очень понравилось нынешнему правителю-регенту. Если раньше Платана не волновали слухи из дворца, то теперь он невольно выдавал свой интерес расспросами, чем вызвал шквал ехидства и насмешек со стороны братьев и их отца. Но Платан не отвечал на злые шутки, родные все-таки.

Тра-ра-рам Третий

И вот однажды из дворца прискакали гонцы и привезли с собой весть, что в честь дня рождения принцессы и помолвки ее с сыном регента устраивается бал, на который приглашаются все знатные дома. Род Платана был знатным, как вы помните, поэтому начались сборы. Слуги сбились с ног, обшивая младших братьев и отчима. Они должны были предстать в лучшем свете, была надежда получить вакансию при дворе. А как показать себя, если не нарядами, да умением выделывать кренделя ногами? Так рассуждал Платан, обрубая ветки у очередного дерева. Ему очень хотелось попасть на бал, чтобы еще раз увидеть девушку.

В его сердце засела заноза, вызывающая жгучую боль от того, что принцесса готовится к обручению и скоро будет сыграна свадьба. Глубоко в душе он надеялся на встречу и возможное счастье.

Видя, как Платану важно попасть во дворец, его родня сделала все, чтобы этого не случилось. Ему не привезли ткани, которые он заказывал, вместо этого он обнаружил тюк с мешковиной, ему порезали все мало-мальски пригодное из одежды, объявив, что в доме завелись мыши, его коню поранили, якобы случайно, ногу и тот не мог отвезти даже голого Платана во дворец. По правилам того времени, знать не ходила пешком, тем более во дворец. А в стойле остался только осел, доживающий свой трудный век, не ехать же на нем! Остальные коники, как специально, были отправлены на дальнее пастбище.

Разодетые и надушенные братья с отчимом отбыли к назначенному сроку. А опечаленный Платан взял колун пошел на задний двор рубить дрова. И так страстно их рубил, что щепки разлетались на версту. Тут подошел к нему древний старичок, улыбнулся беззубым ртом и поманил пальчиком. Платан старика узнал — это бывший камердинер его отца, снятый со службы отчимом. Видно обирать сироту ему без преданного слуги было проще.

Перестал Платан досаду свою вымещать на поленьях, опустил колун и говорит: «Что тебе надобно, старче?» Да ладно вам, пошутил, пошутил, спрашивает он старика: «Помощь, какая нужна, Афим?»

— Нет, это я тебе помочь пришел. На бал хочешь?

— Афим, не дразни ты меня! Даже если и подберем одежду какую-нибудь, на осле ехать никак не могу! Потом позора не оберусь!

— А если я дам тебе такую одежду, что ослик в самый раз будет?

Интересно стало Платану, что дед придумал и пошел за ним следом. Тут Афим вытаскивает из сундука, что в его каморке стоял, тряпицу, а ней находится костюм — шута! Да какой! Из яркого черного шелка, да богато расшитый каменьями, да с красной шапкой двурогой с бубенцами, да с башмаками из мягчайшей кожи с загнутыми вверх носами, на которых тоже бубенцы позвякивают. Чудо, что за костюм! Платан подивился на него, а дед рассказал, что костюм этот от родного батюшки Платана остался, очень тот любил балаганные спектаклюсы ставить. Как-то он велел камердинеру бубенец потерявшийся пришить, но костюм у слуги так и остался, когда хозяин с охоты не вернулся, а потом и вовсе не до костюмов со спектаклюсами стало.

— Ну, что, Платаша? Можно на осле в шутовском колпаке ехать?

Платан признал, что прав дед, оделся в костюм, а он как влитой сел, видно папаня той же комплекции был. А потом и вовсе неузнаваемым стал, как маску черную, пол-лица закрывающую одел. Старик ему бандуру старинную в руки дал, что к костюму прилагалась. Поблагодарил дровосек за помощь нежданную, да в путь отправился.