Однажды, ранним утром заспанная кухарка Амали вышла на крыльцо. Зажмурилась от слепящего солнца, зевнула, прикрыв рот ладошкой.
Вот-вот появится молочник: на завтрак к столу всегда подавались взбитые сливки. А еще младшему сыну графини лекарь наказал пить козье молоко, от коровьего у него происходило несварение.
Пузатый Ганс запаздывал. Прислушиваясь к звукам, она различила детский плач. Удивительно! Рядом не должно быть никаких детей. Дак еще спал, и его комната находилась в противоположном конце замка, подальше от хозяйственных застроек.
Но звук плача усиливался, приближался и вот из-за угла сторожевой башни появился ребенок. Он едва шел на своих маленьких ножках, а когда к нему подбежала хозяйская собака, от неожиданности плюхнулся на землю и заплакал еще громче, растирая своими кулачками грязь на лице. Удивленная кухарка, отогнав пса, склонилась у дитя.
На Амали смотрели глаза пронзительно-голубого цвета, слипшиеся от слез ресницы казались длинными, лицо было необыкновенно хорошеньким, несмотря на размазанную грязь. Когда кухарка подняла дитя на ноги, рубашечка из тонкого батиста задралась, и стало понятно, что перед ней девочка. Разглядывая, Амали заметила, что малышка вовсе не заморыш, ее чистые волосы льняного цвета скручивались тугими локонами вокруг головки, и от девочки пахло грудным молоком, будто мама ее только что покормила. В недоумении кухарка оглянулась, но кроме пса никого не увидела.
В этот момент во двор въехала, позвякивая бидонами, тележка молочника, а потом появился и сам Пузатый Ганс. Он подкатил тележку к крыльцу и выжидающе уставился на кухарку. Та, так и не решив, что делать с ребенком подошла к молочнику. Амали, принимая запотевшие горшочки со сливками и молоком, поинтересовалась у мужчины, не знает ли он, чей это ребенок? Ганс, почесав в голове, заверил, что видит его первый раз, и на всем пути до замка ему не встретилась ни одна живая душа. Откуда могла взяться малышка?
Чуть погодя на пороге появилось еще одно действующее лицо – повариха Берта, она шутливо стегнула Амали полотенцем поперек спины, негодуя, что та долго копается, ведь молоко и сливки скиснут! Но увидев ребенка, резко прекратила свое ворчание. Девочка, выбрав повариху из всей компании, протянула к ней ручки. Доброе сердце женщины не выдержало, и она подняла малышку, которая обняла ее и положила головку на дородное плечо.
Графиня Алель, услышав от слуг о находке, возмутилась и велела унести найденыша, но вскоре передумала. Ее годовалый сын Дак вцепился в девочку и замер в восторге, а та, счастливо улыбаясь толстому карапузу, что-то лопотала на только детям понятном языке. Миледи это понравилось, она оставила дитя как игрушку для своего младшенького, который досаждал вечным нытьем.
Так в замке графа Шовеллер появился еще один ребенок, помимо пятерых собственных отпрысков.
Прошло двенадцать лет. Девочка, которую назвали Свон, росла здоровой и веселой. Она никогда не унывала, как бы тяжело не приходилось. Толстый Дак, ее ровесник, не отпускал ее от себя ни на шаг. Игрушка всегда должна находиться рядом. Трудно понять, что он испытывал по отношению к приемышу. Часто вымещал на ней обиды за издевательства, причиняемые старшими братьями-близнецами, но в тоже время ценил. Свон его защищала, даже могла ввязаться в драку, если Маларкей и Канард обижали младшего.
Старшим братьям было уже по шестнадцать. Они росли кичливыми, задиристыми юношами, с пренебрежением относившимися к людям низшего сословия или к тем, кто слабее их. Свон была слабее, но обладала такой силой духа, что не давала спуска, защищая подопечного и свое достоинство, поэтому часто ходила с синяками и в рваной одежде. Войдя в подростковый возраст, она стала похожа на «гадкого утенка».
Куда делась пухленькая хорошенькая девочка? Нескладная фигура, длинные ноги и руки, облупленный от частого пребывания на солнце нос, мешковатая одежда с чужого плеча. Платья, конечно, пытались перешить, но из-за продолжающегося роста девочки, они быстро становились короткими, от чего ее фигура выглядела еще нелепее.
Свон зло высмеивалась дочерьми графини Шовеллер – Силиндой и Чарис, капризными, взбалмошными барышнями пятнадцати и четырнадцати лет от роду. Девицы с детства воспитывались как маленькие женщины. Они хоть и не блистали красотой, но всегда имели ухоженный вид.
Не смотря на нелюбовь детей графини к приемышу, Свон не чувствовала себя одинокой. Ее обожали повариха и кухарка, вкладывая в нее всю нерастраченную любовь. Обе остались вдовами. Их мужей унесла последняя война, отнявшая возможность познать радость материнства. Когда поздно вечером Свон возвращалась в общую спальню, то делилась впечатлениями от прожитого дня и получала от матушек наставления.
Еще один человек, которому она была небезразлична – Пузатый Ганс. Он прикипел к ней всей душой и часто приносил гостинцы: ленточку для волос, моточек пряжи, из которого умелая Амали вязала рукавички, или зеркальце, купленное на воскресной ярмарке. Свон отвечала приветливостью и неподдельным восторгом, что грело душу молочника, имеющего трех сыновей-сорванцов и мечтающего о ласковой дочке.
