План Диссертанта - [21]

— Не сочти за труд.

— Конечно, — охотно согласился швед и упрятал послание во внутренний карман пиджака.

Они посидели еще минут пятнадцать, разговор зашел о былых студенческих временах, потом расплатились пополам: Лехти — привычно и небрежно, Арвид — напряженно и неохотно. Пожали друг другу руки на прощанье и разошлись.

«Как он сумел меня найти своей телеграммой о встрече?» — подумал Корхонен, направляясь к вокзалу.

«Почему ему приспичило встретиться именно сейчас, когда ничто еще не началось?» — подумал Рудлинг.

Александр Михайлович Барченко скромно хихикнул — это он отправил парням телеграммы о встрече.

Тем же днем в финских газетах появилась новость с пометкой «Молния». Сообщалось, будто бы под копирку — во всех газетах одно и то же, что в связи с тяжестью предъявленного обвинения в государственной измене и совокупности злодеяний против финского народа финская коллегия адвокатов отказалась представлять защиту преступника Антикайнена. Все адвокаты, повинуясь душевному порыву, не в состоянии найти оправданий, даже формальных, в бесчеловечных действиях вышеназванного бандита.

Арвид беспрепятственно оформил документы, согласно которым он теперь был утвержденным адвокатом Тойво Антикайнена. На него смотрели, как на врага народа. От этого было смешно, но как-то не очень. Больше было тревожно.

Его первая рабочая встреча с подзащитным не ознаменовалась никаким важным разговором, либо чем-то существенным, отчего можно было отталкиваться. В комнату допросов ввели моложавого, подтянутого человека с ясным и отнюдь не затравленным либо подавленным взглядом. Он был весь в цепях — руки, ноги и связанный с ними ошейник. Все это бряцало и ужасно нервировало.

Вертухаи закрепили ножную цепь с зацементированным в пол кольцом и убежали. Тойво опустился на прикрученный к полу стул.

— Здравствуйте, — сказал Арвид. — Я ваш адвокат.

— Привет, — ответил Антикайнен. — Государственный, или как?

— Ну, сначала был «или как», теперь, вроде бы, еще и государственным стал.

Действительно, государство Финляндия после того, как все правильно мыслящие юристы-защитники забили на международный правовой этикет, решилось частично оплачивать услуги приглашенного из Швеции адвоката, то есть, Рудлинга собственной персоной. Будто бы они его наняли. Не всего, а то место, пропорционально начисляемому жалованью — ноздрю, наверно, и пятки. Но Арвид не возражал — для резюме любая запись сгодится.

Тойво заулыбался — улыбка у него была очень располагающая к общению.

— А по жизни кто тебя ангажировал? — спросил он.

— Международная организация Красного Креста, — почему-то шведу не очень хотелось упоминать об этом, но он все же сообщил.

— Ладно, — пожал плечами арестант. — Можно и так.

На самом деле он был уверен почти на сто процентов, что это рука Москвы. Вот только какая из них? Хорошо бы, Куусиненская. Но, может быть, и Бокия, или еще кого-нибудь не менее неприятного. Ну, да ему выбирать не приходится.

Наступившую паузу оборвал Тойво.

— Спортсмен, смотрю?

— Да и вы, как вижу, тоже?

— Сказал бы — бегун, да плечи покатые. А у них — квадратные, — рассуждал вслух Антикайнен. — Стало быть, шведский лыжник. Ну, и как успехи?

Арвид заулыбался — приятно было производить впечатление физически развитого человека.

— Верно, лыжник. По юношам были успехи, теперь вот по тюрьмам хожу, — сказал он и осекся.

— И у меня были успехи. Только я вот теперь по тюрьмам сижу, — забряцал цепями Тойво. — Бывает. От тюрьмы не зарекаются, сам знаешь.

— Знаю, — попытался уйти от неловкой ситуации Рудлинг. — И от сумы тоже не зарекаются. А вы в каком спорте?

— Я из общества «Красная звезда». Там мы все универсалы были.

Про школу шюцкора Антикайнен вспоминать не стал. Как давно это было! Действительно, словно из другой жизни. Ему не сделалось себя жалко, он не хотел ни в чем себя корить, ему вообще не хотелось думать о своей жизни. Кто он такой?

  Я сделан из такого вещества, из двух неразрешимых столкновений.

  Из ярких красок полных торжества и черных подозрительных сомнений.

  Я сделан из находок и потерь, из правильных и диких заблуждений.

  Душа моя распахнута, как дверь, и нет в ней ни преград, ни ограждений.

  Я сделан из далеких городов, в которых, может, никогда не буду.

  Я эти города люблю за то, что люди в них живут и верят в чудо.

  Я сделан из недареных цветов, я из упреков, споров, возражений.

  Я состою из самых длинных слов, но также из коротких предложений.

Каких-то конкретных эпизодов из преступного прошлого своего подзащитного Арвид от следствия пока не получил — все обвинения состояли из общих слов. Но это пока. Спрашивать Тойво, о чем бы тот хотел сообщить адвокату, не хотелось. Ладно, будут еще встречи.

— Ну, мы будем работать с тем материалом, который представит следствие для обвинения. Сегодня была наша предварительная встреча. Был очень рад с вами, наконец, познакомиться, — сказал Рудлинг, тем самым как бы подводя итог их сегодняшнему общению. — Напомню, если вам будут предъявляться какие-то определяющие претензии, вы всегда вольны вызвать меня для консультирования или принятия решения в рамках закона. Если вы, конечно, не возражаете против моей кандидатуры, как вашего защитника.