Пламя свастики (Проект Аугсбург) - [18]
Обсуждение подошло к концу. Англичанин наконец погасил сигарету и взлохматил светлые волосы надо лбом:
-- С Богом. Хорошего сна сегодня всем.
-- Желаю тебе увидеть английскую королеву, - в тон ответил Виктор, - если король будет в отъезде.
Жан зевнул, прикрывая ковшиком ладони крепкие, чуть желтоватые зубы под седыми усами.
Примерно к середине ночи Виктор проснулся в своей комнате. Он мог получать силы из других источников, и двух часов сна в сутки было достаточно. Спать про запас он приучился в концлагере - к тому же во сне там быстрее проходило время. Он настроил слух и привел внутри себя в действие силы, которые при всем желании не мог бы даже назвать, не то что объяснить. Теперь Вик ощущал весь дом, и тех, кто был здесь, даже трех мух, бьющихся в стекло гостиной. Виктор нитями сврхчувств, свободно проницающими каменные стены, скользнул по друзьям.
Жан спал на спине без сновидений, громко храпя в бороду, как и свойственно пожилым людям. Виктор издали помассировал старику горло изнутри, и храп утих. Англичанин вольно раскинулся на кровати, свешивая руку на пол. Нечеловек невольно позавидовал его стальным нервам. Поль долго не мог уснуть, но усталость от дороги взяла свое, теперь он вздрагивал под одной простыней. Так утром он встанет разбитым - Виктор неодобрительно покачал головой и постарался помочь. Скоро тревоги и боли француза ушли под черное покрывало бесчувствия. Виктор улыбнулся себе.
Если бы кто-то видел его лицо, то поразился бы, сколь печальным и мудрым оно стало - Виктор услышал Клер. Она не спала - бессмысленно всматривалась в темноту. Не от страха, понял Виктор. Сейчас она думает о чем-то своем, очень важном. Ну и пусть додумает во сне - веки девушки плавно закрылись и она слабо, беззвучно задышала в нос.
"Баю, баюшки, баю, не ложися на краю... Придет серенький волчок, и ухватит за бочок..." - отчего его так насмешила память о "волчке" из колыбельной, Виктор не мог решить, но позволил себе тихо расхохотаться. Он давно знал, что реагирует на многое не так, как остальные, и не волновался.
И впрямь, надо спать. Делать нечего. Он пожелал себе ясного утра и уплыл в мягкую, неверную тень, подумав: "Нечего сказать, здоровый у нас коллектив!" Почему-то Виктору приснился красноглазый немецкий подполковник с деревянной ногой, который тыкал в него пальцем и по-русски матерился - глупый сон.
Свет фар тяжелого "Бюссинг-НАГ" бросил на потолок комнаты желтовато-белый прямоугольник, перечеркнутый крестом рамы. Грузовик, набитый чужими солдатами, свернул к выезду из города и шум мотора затих.
II
"АУГСБУРГ"
(лето 1943)
Глава 8
Все на земле уступает трудам и храбрости.
Вольтер
Старик вытянул шею и долго стоял на месте. Уэйн шел сразу за ним - Жан служил проводником маленькому отряду. Все они одели эсэсовскую камуфляжную форму, на стволах СТЭНов навинчены длинные толстые глушители - пистолеты-пулеметы от них казались еще более уродливыми. В рюкзаках, кроме самого необходимого, лежала взрывчатка и противогазные маски (на них настоял Виктор).
Ветер качнул космы деревьев и зашумел, заперебирал зелеными листьями. Ветер показался Уэйну слишком холодным для середины июля. Они медленно, неотвратимо приближались к запретной зоне вокруг спрятанного в чащобе объекта. Виктор, привычный в юности к таежной непролазности, находил лес слишком редким, слабо укрывающим. Он, кроме автомата в руке, нес за спиной карабин с тщательно зачехленным оптическим прицелом. Иногда он, замыкающий, оглядывался на пройденный путь и без особой нужды поправлял высокий рюкзак - такой почти не цепляется за ветки. Вместо положенных сапог они обули альпийские ботинки - прочные, легкие в сравнении с подкованными сапогами и непромокаемые. Погода установилась хмурая, как они и надеялись, и разъясняться не собиралась.
Жан резко стал и вдруг медленно стащил с седой головы серо-зеленое кепи, открывая загорелую плешь. Впереди в лесу открылась поляна с какими-то черными руинами, и только через минуту все поняли, что это обломки большого самолета - обгорелый, с полураздавленным фюзеляжем, он глубоко ушел в перепаханный грунт посреди зеленой и сочной травы. Уэйн вышел вперед - уже отсюда он видел синий круг с красным центром на смятом крыле - белое кольцо почти исчезло под копотью. Он привык считать себя битым и стреляным волком, мало способным к сочувствию, но теперь у него что-то смялось внутри, как эта обшивка гиганта-"Ланкастера". Показалось было, будто перед ним тот самый самолет, на котором он летел сюда, но нет - код, еще различимый на борту, был чужой. И все-таки он не сразу отвернулся от могилы соотечественников - бомбардировщик факелом горел еще в воздухе, вряд ли экипаж мог спастись.
- Кто-то тут побывал! Тел никаких нет, а кабина закрыта. - Виктор забрался, пачкаясь в саже, на остатки ближнего к фюзеляжу двигателя и заглядывал в кабину. - Нет, - решительно сказал он, - сами они после т а к о г о выжить не могли.
Поль о чем-то быстро и тихо говорил девушке, та кивала. Чужая форма сидела на ее фигуре, как ни странно, очень хорошо. Волосы она завязала узлом и спрятала под кепи, и мало отличалась от остальных - ладный получился солдатик.
С чего началась борьба темнокожих рабов в Америке за право быть свободными и называть себя людьми? Как она превратилась в BLM-движение? Через что пришлось пройти на пути из трюмов невольничьих кораблей на трибуны Парламента? Американский классик, писатель, политик, просветитель и бывший раб Букер Т. Вашингтон рассказывает на страницах книги историю первых дней борьбы темнокожих за свои права. О том, как погибали невольники в трюмах кораблей, о жестоких пытках, невероятных побегах и создании системы «Подземная железная дорога», благодаря которой сотни рабов сумели сбежать от своих хозяев. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В монографии рассматриваются территориально-политические перемены на Руси в эпоху «ордынского ига», в результате которых вместо более десятка княжеств-«земель», существовавших в домонгольский период, на карте Восточной Европы остались два крупных государства – Московское и Литовское. В центре внимания способы, которыми русские князья, как московские, так и многие другие, осуществляли «примыслы» – присоединения к своим владениям иных политических образований. Рассмотрение всех случаев «примыслов» в комплексе позволяет делать выводы о характере политических процессов на восточнославянской территории в ордынскую эпоху.
Книга в трёх частях, написанная Д. П. Бутурлиным, военно-историческим писателем, участником Отечественной войны 1812 года, с 1842 года директором Императорской публичной библиотеки, с 1848 года председатель Особого комитета для надзора за печатью, не потеряла своего значения до наших дней. Обладая умением разбираться в историческом материале, автор на основании редких и ценных архивных источников, написал труд, посвященный одному из самых драматических этапов истории России – Смутному времени в России с 1584 по 1610 год.
2013-й год – юбилейный для Дома Романовых. Четыре столетия отделяют нас от того момента, когда вся Россия присягнула первому Царю из этой династии. И девять десятилетий прошло с тех пор, как Император Николай II и Его Семья (а также самые верные слуги) были зверски убиты большевиками в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге в разгар братоубийственной Гражданской войны. Убийцы были уверены, что надёжно замели следы и мир никогда не узнает, какая судьба постигла их жертвы. Это уникальная и по-настоящему сенсационная книга.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.