Пламя свастики (Проект Аугсбург) - [18]

   Обсуждение подошло к концу. Англичанин наконец погасил сигарету и взлохматил светлые волосы надо лбом:

  -- С Богом. Хорошего сна сегодня всем.

  -- Желаю тебе увидеть английскую королеву, - в тон ответил Виктор, - если король будет в отъезде.

   Жан зевнул, прикрывая ковшиком ладони крепкие, чуть желтоватые зубы под седыми усами.

   Примерно к середине ночи Виктор проснулся в своей комнате. Он мог получать силы из других источников, и двух часов сна в сутки было достаточно. Спать про запас он приучился в концлагере - к тому же во сне там быстрее проходило время. Он настроил слух и привел внутри себя в действие силы, которые при всем желании не мог бы даже назвать, не то что объяснить. Теперь Вик ощущал весь дом, и тех, кто был здесь, даже трех мух, бьющихся в стекло гостиной. Виктор нитями сврхчувств, свободно проницающими каменные стены, скользнул по друзьям.

   Жан спал на спине без сновидений, громко храпя в бороду, как и свойственно пожилым людям. Виктор издали помассировал старику горло изнутри, и храп утих. Англичанин вольно раскинулся на кровати, свешивая руку на пол. Нечеловек невольно позавидовал его стальным нервам. Поль долго не мог уснуть, но усталость от дороги взяла свое, теперь он вздрагивал под одной простыней. Так утром он встанет разбитым - Виктор неодобрительно покачал головой и постарался помочь. Скоро тревоги и боли француза ушли под черное покрывало бесчувствия. Виктор улыбнулся себе.

   Если бы кто-то видел его лицо, то поразился бы, сколь печальным и мудрым оно стало - Виктор услышал Клер. Она не спала - бессмысленно всматривалась в темноту. Не от страха, понял Виктор. Сейчас она думает о чем-то своем, очень важном. Ну и пусть додумает во сне - веки девушки плавно закрылись и она слабо, беззвучно задышала в нос.

   "Баю, баюшки, баю, не ложися на краю... Придет серенький волчок, и ухватит за бочок..." - отчего его так насмешила память о "волчке" из колыбельной, Виктор не мог решить, но позволил себе тихо расхохотаться. Он давно знал, что реагирует на многое не так, как остальные, и не волновался.

   И впрямь, надо спать. Делать нечего. Он пожелал себе ясного утра и уплыл в мягкую, неверную тень, подумав: "Нечего сказать, здоровый у нас коллектив!" Почему-то Виктору приснился красноглазый немецкий подполковник с деревянной ногой, который тыкал в него пальцем и по-русски матерился - глупый сон.

   Свет фар тяжелого "Бюссинг-НАГ" бросил на потолок комнаты желтовато-белый прямоугольник, перечеркнутый крестом рамы. Грузовик, набитый чужими солдатами, свернул к выезду из города и шум мотора затих.

II

"АУГСБУРГ"

(лето 1943)

Глава 8

Все на земле уступает трудам и храбрости.

Вольтер

   Старик вытянул шею и долго стоял на месте. Уэйн шел сразу за ним - Жан служил проводником маленькому отряду. Все они одели эсэсовскую камуфляжную форму, на стволах СТЭНов навинчены длинные толстые глушители - пистолеты-пулеметы от них казались еще более уродливыми. В рюкзаках, кроме самого необходимого, лежала взрывчатка и противогазные маски (на них настоял Виктор).

   Ветер качнул космы деревьев и зашумел, заперебирал зелеными листьями. Ветер показался Уэйну слишком холодным для середины июля. Они медленно, неотвратимо приближались к запретной зоне вокруг спрятанного в чащобе объекта. Виктор, привычный в юности к таежной непролазности, находил лес слишком редким, слабо укрывающим. Он, кроме автомата в руке, нес за спиной карабин с тщательно зачехленным оптическим прицелом. Иногда он, замыкающий, оглядывался на пройденный путь и без особой нужды поправлял высокий рюкзак - такой почти не цепляется за ветки. Вместо положенных сапог они обули альпийские ботинки - прочные, легкие в сравнении с подкованными сапогами и непромокаемые. Погода установилась хмурая, как они и надеялись, и разъясняться не собиралась.

   Жан резко стал и вдруг медленно стащил с седой головы серо-зеленое кепи, открывая загорелую плешь. Впереди в лесу открылась поляна с какими-то черными руинами, и только через минуту все поняли, что это обломки большого самолета - обгорелый, с полураздавленным фюзеляжем, он глубоко ушел в перепаханный грунт посреди зеленой и сочной травы. Уэйн вышел вперед - уже отсюда он видел синий круг с красным центром на смятом крыле - белое кольцо почти исчезло под копотью. Он привык считать себя битым и стреляным волком, мало способным к сочувствию, но теперь у него что-то смялось внутри, как эта обшивка гиганта-"Ланкастера". Показалось было, будто перед ним тот самый самолет, на котором он летел сюда, но нет - код, еще различимый на борту, был чужой. И все-таки он не сразу отвернулся от могилы соотечественников - бомбардировщик факелом горел еще в воздухе, вряд ли экипаж мог спастись.

   - Кто-то тут побывал! Тел никаких нет, а кабина закрыта. - Виктор забрался, пачкаясь в саже, на остатки ближнего к фюзеляжу двигателя и заглядывал в кабину. - Нет, - решительно сказал он, - сами они после т а к о г о выжить не могли.

   Поль о чем-то быстро и тихо говорил девушке, та кивала. Чужая форма сидела на ее фигуре, как ни странно, очень хорошо. Волосы она завязала узлом и спрятала под кепи, и мало отличалась от остальных - ладный получился солдатик.