Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - [66]

.

В начале июля в Смоленской губернии бандиты напали на город Холм, были и другие вылазки в этой и Псковской губерниях, в том числе с баз в Осташковском уезде. По агентурным данным, на его территории базировались две довольно крупные банды, по двадцать – тридцать человек на территории Залесской, Грылевской и Новинской волостей. Силы ЧОН были мобилизованы в ряде уездов, но до боевых операций дело не дошло. Уезд в очередной раз прочесали и вновь никого не обнаружили. 6 августа казарменное положение по охране города отменили, но в уезде оставили чоновский отряд в двадцать пять человек[422].

В последний раз нападения на коммунистов произошли в октябре в Киселевской волости, нападавших арестовали, и в Ржевском уезде в ноябре. Сводный отряд ЧОН, ГПУ и милиции в конце месяца ликвидировал банду, один ее участник был убит, двое захвачены[423].

После этого бандитизм в Ржевском уезде как массовое явление прекратился. Не только задержать, но и выяснить место, где скрывался Беляков, никто не смог. По некоторым данным, он появлялся в Ржевском уезде вплоть до середины 20-х годов. Нельзя исключить, что действия его отряда были направлены на формирование организационной и идейной базы для антибольшевистских восстаний, планировавшихся в то время Б. Н. Савинковым. Не случайно в своем романе «Конь вороной» Савинков говорит о захвате его отрядами Ржева (в реальности, конечно, подобных событий не происходило).

Так это было или нет, а с развитием НЭПа никакой базы для антибольшевистских выступлений в деревне не осталось. Крестьяне поверили власти, которая милостиво отпустила им восемь лет спокойной жизни. До тех пор, пока русское крестьянство не будет окончательно уничтожено коллективизацией.

Вместо заключения: крестьянские идеалы и революция

Русские крестьяне веками мечтали о земле и воле. Две великие революции 1917 года земли крестьянам не дали, поскольку соответствующий декрет оказался пустой декларацией: зачем крестьянину земля, если его лишают результатов своего труда на ней?

Зато волю российские земплепашцы получили. И конфликт деревни с советской властью, особенно в Центральной России, в глубинной своей основе имел не только и не столько противоречия вокруг изъятия хлеба или службы в армии. И уж тем более не политические мотивы. Крестьяне отстаивали свое, веками выстраданное представление о справедливом общественном устройстве.

Идеальная власть для крестьян – та, которая ничего не требует от народа, не вмешивается в повседневную жизнь деревни и при этом обеспечивает необходимой городской продукцией. В 1917 – первой половине 1918 года два из трех условий соблюдались. Эпоха лозунга «Власть на места» была недолгим временем пусть частичного, пусть убогого, но все же воплощения крестьянских идеалов. Не зря тогда деревня была за «большевиков», а потом стала против «коммунистов». Потому что жила, как хотела: можно было тащить, что плохо лежит, все вопросы решать самосудом, а еще и устанавливать рыночные цены на продукты.

В первые месяцы после октябрьских событий 1917 года сельские и деревенские советы были самыми демократичными органами власти. Большевиков в них было немного, откровенные маргиналы всплывали далеко не везде, и в целом советы стали логичным продолжением общинного самоуправления. Именно поэтому любое вмешательство в их работу со стороны уездных властей воспринималось крестьянами крайне болезненно.

Кроме того, стихийные рыночные отношения были выгодны деревне. И не случайно первые конфликты связаны с попытками их сломать – вмешательством ли в работу советов или присылкой в деревни прод отрядов.

Продовольственная политика советской власти, безусловно, была основным фактором формирования конфликтов между ней и крестьянством. А когда началось наступление и на советы, подмена их комбедами, градус недовольства в деревне резко повысился. Повальные изъятия продовольствия, злоупотребления, откровенный грабеж комбедовцев – все это сделало власть в глазах крестьян «хулиганской». При этом даже в случае, если продовольственная политика реализовывалась в соответствии с декретами центральной власти, крестьяне считали изъятия незаконными. Иначе и быть не могло: как может крестьянин отдать свой хлеб? Ведь это лишает смысла не только его труд, но и само существование.

По большому счету, крестьянские восстания и выступления, происходившие в 1918 году в Тверской губернии, были направлены не на свержение власти как таковой, а на возвращение к первой модели советов.

Позже и на других территориях советской России этот подход найдет воплощение в лозунге «За советы без коммунистов».

По сути, и центральная власть в конце 1918 – начале 1919 года поняла, что перегнула палку в опоре на маргинализированную бедноту. Крестьяне просто не понимали логики действий государства, притесняющего зажиточных и средних крестьян. Но декларируемый курс на союз со средним крестьянством разбивался то о продразверстку, то о твердокаменных коммунистов на местах, то о призыв в армию.

Весной 1919 года совпали два фактора: кратковременная дебольшевизация советов и формирование зеленого движения. По сути, зеленые районы вновь восстанавливают деревенское самоуправление с помощью советов. Даже при захвате власти зеленые в основном либо переизбирали советы, либо создавали аналогичные формы управления (когда успевали).