Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - [25]

.

После подавления восстания Белякову удалось уйти. Есть сведения, что скрылся он с 40 тысячами рублей – обычная, в общем, история для лидеров восстаний, вполне вероятно, что так и было. В источниках упоминается, что он бежал или в Осташковский, или в Бельский уезд – очевидно, агенты ЧК среди восставших были, но задержать лидера не смогли. Судя по тому, что в Бельском уезде Смоленской губернии восстания были куда сильнее и в дальнейшем именно здесь вновь появился Беляков, следует считать, что первая версия правдоподобнее.

После подавления восстания для его поиска из Твери затребовали дополнительную кавалерию, но она прибыла поздно, и облаву даже не стали организовывать. Телеграмму о розыске направили по двадцати соседним волостям, в Тверь, Москву, Великие Луки и даже в Петроград. А в Смоленск почему-то нет. Но даже если бы она туда ушла, то вряд ли можно было задержать человека по таким приметам: «Среднего роста, блондин, коротко подстрижен, усы, одет в шинель с двумя рядами пуговиц, гимнастерка защитного цвета, серая каракулевая папаха, сапоги с пряжками». И ушел Фрол Нилович от всех агентов[174], чтобы напомнить о себе уже в 1921 году, и эта история настолько похожа на сюжет фильма, что требует отдельного рассказа.

13 ноября прибывшим отрядам был отдан приказ возвращаться в Тверь. В это время из Осташковского уезда подошел отряд под командованием председателя ГубЧК Лапшина. После заседания местного ревкома он для острастки приказал дать несколько выстрелов из орудий по окрестностям. Эффект оказался неожиданным: в волисполкоме вылетели стекла. Было решено оставить на месте небольшие силы для разгона «кулацких» волостных советов и комбедов и насаждения в них коммунистов, в Молодом Туде даже создали военно-революционный комитет.

Старицкий отряд не был распущен, перемещался по пограничным волостям своего уезда, чтобы не допустить выступлений, поскольку во всех смежных с районом восстания территориях наблюдалось «брожение».

Одновременно была организована широкая агитационная кампания, в волостях, принимавших участие в восстании, принимались шаблонные резолюции с его осуждением и в поддержку народной власти. Разумеется, дело не обошлось без контрибуции: 200 тысяч на Молодотудскую волость, которую большевики успешно взыскали. В других источниках упоминается сумма в 1 миллион – очевидно, она была разверстана на все волости[175].

Но случались и рецидивы восстания. В ночь с 12 на 13 ноября произошло выступление в Елецкой волости. На следующий день в Казинской, куда ушла часть повстанцев, был арестован совет, убит коммунист. Эти выступления были подавлены ржевскими силами. Уже 15 ноября сводка штаба войск ВЧК констатирует, что в Ржевском уезде все спокойно[176].

Но отдельные источники свидетельствуют, что в конце ноября в уезде были еще столкновения крестьян с отрядами чекистов и выступления против коммунистов, в том числе с жертвами, результатом чего стал разгон нескольких волостных исполкомов[177]. К сожалению, подробности этих выступлений установить не удалось.

Но по крайней мере одна маленькая победа восставших была. Уже 12 ноября, в связи с восстаниями во Ржевском и Осташковском уездах, губернский комитет РКП(б) принимает решение рассмотреть вопрос о подходах к учету хлеба в семьях мобилизованных. Даже большевики поняли, что действовать в деревне только силой нельзя. Тогда же было принято решение о направлении во все части и уезды агитаторов[178].

И последний штрих: в мае – июне 1919 года в Тверской губернии, как и в других регионах, работала специальная комиссия ВЦИК по выявлению злоупотреблений местной власти. Она установила, что при подавлении восстания в Молодом Туде члены местного ревкома очень свободно распоряжались деньгами (примерно так, как до них члены волисполкома и местные коммунисты, а скорее всего, это одни и те же люди). Троих даже арестовали, и им грозил ревтрибунал[179]. Правда, в его архивах такого следственного дела и приговоров я не встречал.

Также большевики приписывали влиянию, а то и прямой организации единым штабом некоторые мелкие выступления в окрестностях Ржевского уезда в ноябре 1918 года. Скорее тут можно говорить об общих причинах выступлений, а порой – и о фальсификации данных.

О выступлении в Павликовской, Байгоровской и Луковнической волостях Старицкого уезда данных немного, неизвестна даже точная дата (скорее всего, между 13 и 20 ноября 1918 года). Основная причина – недовольство мобилизацией призывников и лошадей, также крестьяне требовали вернуть иконы в помещения советских учреждений и преподавание Закона Божьего в школы. Были арестованы и избиты члены волисполкомов. Руководителями восстания источники называют неких Беляева (путая его с Беляковым из Ржевского уезда, а возможно, сознательно в отчетности смешивая двух людей) и Голицына – председателя Ильигорского волисполкома из Ржевского уезда[180]. По данным старицких краеведов, И. Беляев был жителем деревни Ивлецы[181].

На подавление движения из Старицы были направлены местные чекисты Прохоров и Завтраков, сотрудники исполкома с отрядом в двадцать пять человек. Никаких столкновений не произошло. На Павликовскую волость был наложен штраф в 200 тысяч рублей, на Байгоровскую – 35 тысяч (срок сбора назначили на 8 декабря, но коммунисты признавали, что собрать всю сумму не получится). Было арестовано шесть человек, в том числе Голицын, Беляева задержать не смогли