Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - [24]
Ржевский военно-революционный совет отправляет в Тверь, Ярославль, Москву телеграмму, в которой утверждает, что восстание «белогвардейцев и кулацкого элемента» охватило три волости (Молодотудская, Ильигорская и Халинская) и что отряд восставших держит курс на Ржев. Местные большевики приписали повстанцам желание захватить находящиеся в городе артиллерийские склады и запросили немедленной помощи. На самом деле коммунисты боялись, что восстание перекинется на уездный центр, поскольку запасные части, расквартированные во Ржеве, соседних Старице и Зубцове, были не опорой советской власти, а скорее наоборот[166].
Командиром ржевского отряда по подавлению восстания, который насчитывал, по разным данным, от сорока до шестидесяти человек, был назначен уже известный нам Петр Илюхин. На четырех грузовиках он выдвинулся по направлению к Молодому Туду. По дороге к ним присоединились несколько групп сельских коммунистов. Но ввязываться в бой Илюхин не решился и до прибытия дополнительных сил ограничился разведкой на местности (сам он утверждал, что запретили наступать тверские чекисты, хотя они прибыли во Ржев только через день).
Также занимались сбором данных агенты местной и губернской ЧК. Разведчики обнаружили, что по дороге к району восстания повреждены мосты, а командование интерпретировало это как подготовку к наступлению на Ржев[167]. Хотя не надо быть специалистом в военном деле, чтобы понять: мосты разрушают, чтобы затруднить продвижение противника.
Источники зафиксировали неоднократные контакты, в том числе боевые, групп повстанцев и разведчиков красных. Во время них были захвачены в плен несколько восставших, в том числе помощник Белякова Модестов, вскоре расстрелянный по требованию местных коммунистов[168].
Несмотря на то что уже 10 ноября Ярославский окружной военкомат приказал Тверскому губвоенкому принять все меры по ликвидации восстания (а НКВД «проснулся» только 13 ноября), дополнительные силы появились во Ржеве только 11–12 ноября, причем отряды прибывали в том числе и по Волге. Тогда же и началось наступление. У прибывших были кавалерия, несколько пулеметов и два артиллерийских орудия. Основную роль в подавлении восстания сыграл отряд Тверской ГубЧК под командованием М. Лапшина, которому «поход» по ржевским и осташковским селам после подавления восстания, сопровождавшийся неприкрытым грабежом населения, будет стоить должности. Также в событиях участвовали еще один ржевский отряд, сводные силы из Старицы и Зубцова (всего пять отрядов, в автобиографии Илюхина говорится про четыре, очевидно, он считал ржевские отряды одним и приписал себе руководство всеми силами по подавлению восстания). Одиннадцать человек из числа старицких милиционеров дезертировали, делом занималась местная ЧК, их дальнейшая судьба неизвестна. Зато когда в самой Старице через несколько дней возникла угроза восстания, здесь были разоружены все беспартийные милиционеры, кроме восьми участников молодотудских событий[169].
11 ноября, еще до прибытия дополнительных сил, ржевские отряды начали продвижение к Молодому Туду, без боя заняли деревни Сухуша и Зайцево, но развивать наступление не решились[170].
Основные события развернулись 12 ноября в районе деревни Урдом, где восставшие заняли оборону, сосредоточившись на опушке леса (такая тактика использовалась практически во всех сколько-нибудь крупных восстаниях в Тверской губернии). Местами были созданы дополнительные завалы из валежника, кроме того, многие сидели на деревьях, откуда вели заградительный огонь по цепям красных. Красные отряды, вооруженные, помимо легкого стрелкового оружия, двумя орудиями и пулеметами, долго и безуспешно обстреливали лес. Бой продолжался несколько часов, и в итоге превосходящая огневая мощь противника заставила восставших с наступлением сумерек отойти к Молодому Туду. Около центра восстания было еще два боя утром 13 ноября (в одном из них погиб помощник Белякова Кудрявцев), после чего красные заняли село. Разумеется, было немало и мелких перестрелок. Заранее, в обход позиций противника, в центр восстания вошел конный полувзвод, который освободил арестованных коммунистов и музыкантов. Но повстанцы грамотно построили оборону, держали под плотным обстрелом мост, что позволило многим уйти из села[171].
В источниках сведения о потерях восставших исключительно оценочные, но в основном говорится о 200–250 погибших (без учета расстрелянных, сколько их было – неизвестно) и большом количестве раненых. Про потери красных сил точных данных тоже нет. Везде упоминается лишь гибель во время наступления на Молодой Туд коммуниста, члена уездного исполкома Эрнеста Яновича Штрауса (с почестями похоронен в центре Ржева) и нескольких раненых. Но было как минимум еще двое погибших, один из числа разведчиков, второй – местный коммунист в Казинской волости[172].
После подавления восстания начались массовые аресты, по воспоминаниям участников событий, были переполнены все сараи нескольких сел, вполне возможно, что отсюда и появилась упоминаемая в воспоминаниях цифра пять тысяч восставших. Понятно, что, как всегда в таких случаях, арестовывали без разбора. Всех, кого крестьяне называли членами штаба и офицерами, без суда и следствия расстреляли. Потом в Молодом Туде арестованных вывели из сараев и выстроили у стен. Понятно, что люди ждали расстрела, тем более все видели, что борцы за народную власть не останавливаются даже перед использованием артиллерии. Можно представить себе состояние крестьян, когда вместо чекистских пуль им прочитали лекцию о советской власти и отпустили. Вполне вероятно, Илюхин не преувеличивает, когда вспоминает о том, что многие плакали и превозносили власть до небес, кричали «ура!» и в воздух шапки бросали
