Пламя над тундрой - [97]

— Когда-то свидимся с ним? — проговорил Мандриков. — Тревожусь за него.

— Ничего, он крепкий коммунист, — ответил Берзин.

— Что это? — остановился Берзин. Прямо перед ними в темноте метались три фигуры. Шла драка, молчаливая и ожесточенная. Но вот послышался крик и ругань матросов.

— Двое на одного! — Мандриков не раздумывая побежал вперед. Берзин последовал за, ним. Они увидели, как блеснул нож и высокий человек рухнул на снег.

— Стойте! — крикнул Мандриков.

Двое бросились бежать и скрылись в темноте. Мандриков и Берзин нагнулись над лежащим человеком. В спине его торчал нож.

— Убили, — Михаил Сергеевич приподнял человека за плечи, чтобы взглянуть ему в лицо. Тот застонал.

— Жив! — Мандриков узнал матроса с американской шхуны…

— Понесем его к Куркутскому. — Август хотел помочь, но Мандриков отстранил его, осторожно поднял на руки Волтера и медленно пошел к школе.

Учитель еще не спал. На стук Берзина он открыл дверь и, ни о чем не спрашивая, пропустил их к себе, показал на кровать.

Мандриков положил раненого, взглянул в бледное лицо:

— Тот самый. Матрос с американской шхуны! За что же его?

— Надо быстрее перевязать его, — сказал, раздеваясь, Берзин.

2

«Странная страна». Колдуэлл в раздражении передернул плечами и еще раз окинул взглядом большую карту России. Карта была усеяна маленькими цветными флажками. Американского консула трудно было узнать. Куда исчезла его обычная жизнерадостность, Да, дела обстоят как нельзя плохо. Осень 1919 года принесла много огорчений. Колчак отступает, застрял на подступах к Петрограду Юденич, и, видимо, ему не войти в этот город. Союзные войска оставили Крым, Одессу, Закаспийскую область, Среднюю Азию, совсем недавно покинули Баку, вот-вот падут Мурманск и Архангельск. Наступает очередь американского экспедиционного корпуса в Сибири.

Колдуэлл надул щеки, шумно вздохнул и опять подумал: «Странная страна, странная страна… невозможно понять, откуда у нищего народа столько силы, далее Антанта, вместе с белыми армиями, не может с большевиками совладать. Правда, генерал Деникин, кажется, упорно идет на Москву, уже взял Курск. — Колдуэлл прикинул по карте расстояние между Курском и Москвой. — Близок локоть, да не укусишь», — подумал он. Колдуэлл не верил в успех Деникина. Черт возьми, какое ему дело до Деникина, когда здесь дела у него самого обстоят не лучше! Колдуэлл только что вернулся от генерала Грэвса. Командующий американским корпусом отнюдь не порадовал его. Партизаны, по существу, завладели всем краем. Союзные войска контролируют только города и узкую полоску земли вдоль железной дороги. Каждый день несут потери от партизан. Борьба против них не дает нужных результатов. Более того, падает боевой дух американских войск, солдаты охотно слушают большевистских агитаторов, читают красные листовки, прячут их, пересылают в Штаты родным. В Сучанской долине американские солдаты братались с партизанами. В селе Новороссии девять американских солдат перешли к партизанам.

— Ублюдки! — выругался Колдуэлл и понял, что это звучит смешно и беспомощно. Чего обвинять солдат, когда в самих Штатах становится все больше противников оккупации этого края. Он перешел от карты к столу и раскрыл журнал «Советская Россия».

Консул перечитал страницы с отчеркнутыми красным карандашом абзацами:

«На американские деньги были куплены снаряды, которыми были убиты школьники Ивановки! Американские солдаты патрулируют железные дороги, убивая русских, старающихся помешать перевозке адских материалов, от которых гибнут их жены, дети и родные. И сам факт присутствия там американских солдат и офицеров возлагает на демократическую Америку моральную ответственность за черные дела японо-колчаковцев».

«Нельзя не признать, что журнал прав, — подумал Колдуэлл. — Денег мы ухлопали на эти русские дела невероятно много, а, кроме неприятностей, ничего не получили». Колдуэлл взял другой номер журнала и нашел нужный абзац.

«Когда американские солдаты прибыли в Сибирь, они понятия не имели о положении вещей. Они не знали, что являются орудием бюрократов для уничтожения революции. Они думали, что большевики — немецкие агенты, и были готовы сражаться с ними. Скоро, однако, они увидели, что дело обстоит не так, что в Красной Армии нет немцев, а состоит она из сибирских рабочих и крестьян… Они перестали верить в свое правительство».

Колдуэлл отложил журнал и, заложив руки за спину, заходил по кабинету. «Против этого возразить трудно, хотя и очень неприятно. Грэвс сегодня тоже об этом говорил».

Консул вспомнил слова Грэвса о том, что правительство и армия Колчака накануне полного краха. Большевики вот-вот подойдут к району, где расположены американские войска. Это может привести ко многим осложнениям.

— Как избежать их? — спросил тогда Колдуэлл.

— Остается, по-видимому, одно, — сказал Грэвс. — Только одно!

— Эвакуация? — с трудом выговорил Колдуэлл. — А наши задачи, наши планы?

— Да, эвакуация, — кивнул генерал. — Наши солдаты потеряли не только боеспособность, но и заражены большевизмом. Их надо увозить отсюда, и от этого мы только выиграем. Мы спасем свою репутацию. А наши планы! — Грэвс усмехнулся. — Я всегда предпочитал носить перчатки. В них не испачкаешь, не испортишь рук, их можно легко сменить. Старые — в мусорный ящик, новые — купить. Денег у нас хватит!