Пламя над тундрой - [137]
— Нет его…
Женщины побрели по темному Ново-Мариинску. Ветер дул порывами, предвещая близкую пургу.
Глава двенадцатая
Елена Дмитриевна мучилась всю ночь. Страх за Мандрикова, за их счастье, за мечты и надежды не давал ей покоя. Она не ложилась спать, металась по комнате, ждала утра. Не раз Елена подбегала к часам и всматривалась в равнодушный циферблат, по которому очень медленно ползли стрелки, Забыв о том, что в ее пальцах тлеет спичка, женщина смотрела на часы, пока огонь болью не напоминал о себе.
Елена бросала обгорелую спичку на ковер и снова ходила из угла в угол, ложилась на кровать, чтобы тут же вскочить. Где же вечером был Безруков? У кого он мог так поздно задержаться? К тревоге добавилась еще неосознанная ревность. Чернец пересекла темную комнату и остановилась перед иконой, под которой светилась лампадка. Лик святого нельзя было рассмотреть, но Елене казалось, что она встретилась с его глазами и прошептала страстно:
— Боже! Я же люблю его! Слышишь меня?
Старый Бирич крепко спал, не подозревая о ее мучениях. У двери нервно пошевеливался Блэк. Умному животному передалось волнение хозяйки. Елена опасалась, что колчаковцы все же арестуют Мандрикова.
Елена пошарила в ночном столике, рука нащупала холодный металл браунинга. Женщина то садилась на кровать, то подолгу стойла у окна. Наконец, за стеклом, покрытым бельм бархатом изморози, стало светлее. Она осторожно вышла с собакой из дому и бегом бросилась по узкой тропинке к реке.
Ново-Мариинск лежал в утренней тиши. Сегодня воскресенье, и жители поднимутся, поздно. Она быстро перешла речку и оказалась около хибарки Клещина. Женщина нервно, с тревогой оглянулась. Нет, никто не следит за ней. Она постучала в дверь сперва осторожно, робко, а затем часто, громко, тревожно.
— Кто там? — откликнулся заспанный женский голос.
— Сергей Евстафьевич дома? — во рту у Елены пересохло, она едва говорила.
— Входите, — предложила жена Клещина и открыла дверь.
Елена, приказав Блэку ждать, почти вбежала в низенькую комнату. Мандриков, утиравшийся полотенцем, удивленно воскликнул:
— Лена!
— Сережа, я! — не обращая внимания на поднявшего с подушки голову Берзина и хозяев дома, она бросилась к Мандрикову, обняла, прижалась к его груди и заплакала. — Сережа… Сережа. Беги…
Михаил Сергеевич растерялся. Слишком неожиданным было появление Елены и ее странное поведение. Все молчали. Елена Дмитриевна несколько успокоилась, чувствуя на своих плечах сильные и ласковые руки Мандрикова, Она подняла мокрое от слез лицо, виновато улыбнулась:
— Простите, что я так…
— Что произошло? — участливо спросил Мандриков, заметив, какое усталое, измученное лицо у женщины. — Что случилось?
Елена рассказала все, что услышала в доме Громова, и закончила:
— Они ждут от Червлянского ответа. Вам надо бежать. В Америку. Я куплю нарты… Я тоже…
— Подожди, — остановил ее Мандриков. Взгляды их встретились, и она скорее почувствовала, чем увидела, что Михаил Сергеевич сейчас думает не о ней, а о чем-то другом, важном, но далеком от нее. У Елены сжалось сердце, и она испуганно воскликнула:
— Ты уедешь без меня?
— Что? — оторвался от своих дум Мандриков и, поняв, о чем она спрашивает, сказал. — Всегда буду с тобой. Но ты сейчас должна идти домой. Я тебя провожу.
Она покорно направилась к выходу, провожаемая взглядами Берзина и Клещина. В домике стало тревожно. «Что же радировал Громов Червлянскому?» — думал Август.
Выйдя с Еленой на улицу, Мандриков спросил:
— Ты правду сказала?
— Сережа! — отшатнулась в обиде Елена. — Да как ты можешь мне не верить? Я же твоя…
— Верю, — Михаил Сергеевич привлек ее к себе и крепко поцеловал, — Верю! Только мы не будем убегать в Америку. Там чужбина, а наша с тобой родина здесь. Это наша земля, и мы должны жить на ней!
— Как же так! — Елена смотрела на Мандрикова испуганно. — Громов…
— Мы хозяева, а не Громов. — Мандриков, снова обняв Елену, сказал требовательно: — Иди домой.
— Возьми. — Она вынула из кармана шубки браунинг. — Возьми.
— У меня есть. — Михаил Сергеевич был тронут ее заботой. — Это держи при себе и не давай себя в обиду. Ну, дорогая, до вечера…
Берзин и Клещин были уже одеты, когда Мандриков, проводив Елену, вернулся в дом.
— Что будем делать? Может быть, Елена ошиблась? — первым спросил Клещин.
— А может быть, ее… — Берзин посмотрел на Мандрикова.
— Хочешь сказать — подослали? Нет! Она говорит правду, — с уверенностью ответил Мандриков.
Скрипнула наружная дверь, вошел Титов. Он запыхался, шуба была расстегнута, лицо раскраснелось.
— В полночь Учватов передавал в Петропавловск радиограмму. Текст ее в книгу отправления не занесен. Есть только запись, что телеграмма отправлена Червлянскому. Сейчас я принял радиограмму из Петропавловска. Наверное, ответ. — Титов протянул Мандрикову листок с текстом телеграммы.
— О нас? — спросил Берзин.
— Да, кажется. — Мандриков вслух прочитал: «В случае выступления большевиков объявите в уезде осадное положение. Не стесняйтесь расстрелами. Червлянский».
— Кто-то нас предал! — тихо сказал Клещин. — У нас все может сорваться! Пока мы здесь сидим, Громов…
— Не паникуй, — остановил его Мандриков. — Громов не сделает ни шагу, пока не получит ответа от Червлянского.
"Фонтаны на горизонте" (1958) – заключительная книга трилогии "Китобои". Первая называется «Обманутые надежды» (1955), вторая – "Шторм не утихает" (1957). Первые два романа также изданы вместе под названием "Трагедия капитана Лигова". "Китобои" - это художественная история отечественного китобойного промысла, история, наполненная драматической борьбой патриотов нашей Родины против иностранных компаний, против браконьеров, шпионов и диверсантов. В основу трилогии положены действительные события. Автор использовал в качестве материала для своего произведения архивы основоположников русского китобойного промысла на Дальнем Востоке капитанов О.
Анатолий Алексеевич Вахов — известный дальневосточный писатель, автор книг «Ураган идет с юга», «Вихрь на рассвете», «Пленники моря», многих повестей и рассказов. Дилогия «Трагедия капитана Лигова» повествует о некоторых драматических страницах начала русского китобойного промысла на Дальнем Востоке.
Роман «Утренний бриз» — заключительная книга трилогии о Первом Ревкоме Чукотки и борьбе за установление Советской власти на Крайнем Северо-Востоке.
Роман «Пурга в ночи» — вторая книга трилогии А. Вахова о Первом Ревкоме Чукотки. В центре романа образы героев-коммунистов — председателя Ревкома М. С. Мандрикова, комиссара А. М. Берзина и других членов Ревкома. Многие из них гибнут от рук местных коммерсантов и белогвардейских офицеров, но начатое ревкомовцами принесло свободу северному краю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу Семена Гехта вошли рассказы и повесть «Пароход идет в Яффу и обратно» (1936) — произведения, наиболее ярко представляющие этого писателя одесской школы. Пристальное внимание к происходящему, верность еврейской теме, драматические события жизни самого Гехта нашли отражение в его творчестве.
Марианна Викторовна Яблонская (1938—1980), известная драматическая актриса, была уроженкой Ленинграда. Там, в блокадном городе, прошло ее раннее детство. Там она окончила театральный институт, работала в театрах, написала первые рассказы. Ее проза по тематике — типичная проза сорокалетних, детьми переживших все ужасы войны, голода и послевоенной разрухи. Герои ее рассказов — ее ровесники, товарищи по двору, по школе, по театральной сцене. Ее прозе в большей мере свойствен драматизм, очевидно обусловленный нелегкими вехами биографии, блокадного детства.
Прижизненное издание для всех авторов. Среди авторов сборника: А. Ахматова, Вс. Рождественский, Ф. Сологуб, В. Ходасевич, Евг. Замятин, Мих. Зощенко, А. Ремизов, М. Шагинян, Вяч. Шишков, Г. Иванов, М. Кузмин, И. Одоевцева, Ник. Оцуп, Всев. Иванов, Ольга Форш и многие другие. Первое выступление М. Зощенко в печати.
И в этой книге А. Мифтахутдинов остается верен своей теме: Чукотка и ее люди. Мир его героев освещен романтикой труда, героикой повседневных будней, стремлением на деле воплотить в жизнь «полярный кодекс чести» с его высокой нравственностью и чистотой.