Пламя над тундрой - [12]
Наконец он добрался до сквера Невельского. Здесь было свободнее. Новиков вынул из брючного кармана старенькие дешевые часы с потускневшим циферблатом. Ого, надо торопиться. Его ждет товарищ Роман. Он вернулся из Сибири. Какие новости привез? Какие указания ЦК партии?.. Мысли Новикова оборвал оглушительный орудийный залп, потрясший воздух. За ним второй, третий… Испуганные чайки взмыли над голубой бухтой.
Салютовала параду прибывшая утром японская эскадра адмирала Курои. Бронированные крейсеры «Курима» и «Ибуки», миноносцы «Аянами», «Уранами», «Исонами» били из главного калибра. К ним присоединились другие корабли.
Новиков вышел из сквера, миновал серую гранитную стрелу памятника Невельского. Сзади послышались возбужденные голоса, и он обернулся. Люди смотрели, показывали руками в сторону многоэтажной громады магазина Чурина. С его крыши летели белые листовки. Они медленно спускались на головы людей, на марширующие колонны войск. «Молодец Антон. Только бы колчаковцы его не заграбастали, — с гордостью и беспокойством подумал Новиков и попытался успокоить себя: — Антон ловкий…»
Парад заканчивался. Новиков пересек Светланскую улицу и стал подниматься по каменистой, размытой дождями Ключевой, круто взбегающей по склону одной из сопок, подступавших к самой бухте.
Пройдя с десяток домов, он увидел на скамейке у палисадника кирпичного флигеля чубатого парня с гармошкой. Парень мечтательно смотрел на бухту и негромко наигрывал какой-то тягучий мотив. Новиков шутливо сказал:
— Сегодня воскресенье, праздник. Надо что-нибудь повеселее!
— Это можно, папаша, — тряхнул тот чубом и заиграл «камаринскую». Они переглянулись понимающе. Николай Федорович открыл скрипучую калитку и направился к белому домику в глубине двора. У раскрытых дверей пожилая женщина стирала в корыте белье. На веревке сушились две мужские рубашки.
— Бог в помощь, Никитична. Твой-то дома?
— А, Федорович, — выпрямилась женщина и кистью намыленной руки поправила выбившуюся прядь волос. — Дома, дома. Проходи, и со вздохом добавила: — Я-то думала Наташа вернулась!
В небольшой бедно обставленной комнате, куда Новиков попал из темного коридора, было человек десять. Одни сидели у стола, на котором были расставлены тарелки с закуской, бутылки водки и пива; другие — на кровати, третьи примостились на корточках у стола. Дым от папирос висел неподвижным серо-синим туманом. Все взглянули на Новикова. Он остановился в дверях. Спиной к маленькому окну, затянутому занавесками, стоял высокий худощавый человек. «Роман», — обрадовался Новиков, увидев старого товарища. Роман кивком головы поздоровался с Новиковым и продолжал:
— …Таким образом, вопреки настоянию Троцкого и Вацетиса, Восточный фронт Красной Армии не был ослаблен переброской части сил на юг. Это позволило освободить Урал, и сейчас, очевидно, идут бои за Челябинск. Колчак отступает. От Петрограда отбит Юденич.
— Но Деникин в Царицыне, — напомнил сидевший за столом человек.
— Да, — Роман кивнул, и прядь черных с проседью волос упала на лоб. — Деникин отдал приказ своим войскам идти на Москву, а с севера начали наступление англичане и американцы. Ну и беляки при них. Лакействуют и лютуют.
— Трудновато получается, — вздохнул кто-то.
— Трудно, это верно, — Роман засмеялся, показав вставные зубы, и это напомнило Новикову далекие дни 1917 года, когда они с Романом, комендоры первой статьи миноносца «Бодрый», были арестованы за участие в демонстрации во Владивостоке. Тогда на допросе в полиции Роману и выбили зубы. Роман был руководителем подпольной партийной организации РСДРП(б) среди военных моряков. Лишь за недостаточностью улик он был приговорен к десяти годам каторги, а Новиков отделался всего тремя годами тюрьмы. В восемнадцатом они вновь встретились. Роман прибыл во Владивосток уполномоченным ЦК РКП(б), и их дружба продолжалась. Полгода назад его вызвали в Сибирское бюро ЦК партии. И вот он снова во Владивостоке.
Новиков жадно слушал товарища, не сводя глаз с его худого с впалыми щеками лица. «Чахотка не отпускает Романа, — с горечью подумал Новиков. — Каторга крепкую отметину оставила».
— Трудно. Нам трудно — это верно, но в сотню, в тысячу раз труднее им. Сколько уже раз они начинали поход на Москву, объявляли об уничтожении большевиков. Ничего у них не вышло и никогда не выйдет! — Роман резким движением руки разрубил воздух.
— Ленин написал письмо к организациям партии: «Все на борьбу с Деникиным». Вот оно, — Роман достал из кармана листок и начал читать неторопливо, ровно, отчетливо произнося каждое слово: — Наступил один из самых критических, по всей вероятности, даже самый критический момент социалистической революции…
В комнате было тихо. Члены городской организации РКП(б) внимательно слушали. Закончив чтение, товарищ Роман достал из портсигара папиросу, размял ее тонкими пальцами, закурил. Новиков хотел подойти к нему, но заговорил пожилой железнодорожник с пышными седыми усами.
— Сейчас бастуют наши железнодорожники. К ним присоединились рабочие военного порта, моряки добровольного торгового флота, рабочие папиросной фабрики «Мир». А часть бастующих железнодорожников депо Никольск-Уссурийского ушла в партизанские отряды.
"Фонтаны на горизонте" (1958) – заключительная книга трилогии "Китобои". Первая называется «Обманутые надежды» (1955), вторая – "Шторм не утихает" (1957). Первые два романа также изданы вместе под названием "Трагедия капитана Лигова". "Китобои" - это художественная история отечественного китобойного промысла, история, наполненная драматической борьбой патриотов нашей Родины против иностранных компаний, против браконьеров, шпионов и диверсантов. В основу трилогии положены действительные события. Автор использовал в качестве материала для своего произведения архивы основоположников русского китобойного промысла на Дальнем Востоке капитанов О.
Анатолий Алексеевич Вахов — известный дальневосточный писатель, автор книг «Ураган идет с юга», «Вихрь на рассвете», «Пленники моря», многих повестей и рассказов. Дилогия «Трагедия капитана Лигова» повествует о некоторых драматических страницах начала русского китобойного промысла на Дальнем Востоке.
Роман «Утренний бриз» — заключительная книга трилогии о Первом Ревкоме Чукотки и борьбе за установление Советской власти на Крайнем Северо-Востоке.
Роман «Пурга в ночи» — вторая книга трилогии А. Вахова о Первом Ревкоме Чукотки. В центре романа образы героев-коммунистов — председателя Ревкома М. С. Мандрикова, комиссара А. М. Берзина и других членов Ревкома. Многие из них гибнут от рук местных коммерсантов и белогвардейских офицеров, но начатое ревкомовцами принесло свободу северному краю.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
И в этой книге А. Мифтахутдинов остается верен своей теме: Чукотка и ее люди. Мир его героев освещен романтикой труда, героикой повседневных будней, стремлением на деле воплотить в жизнь «полярный кодекс чести» с его высокой нравственностью и чистотой.