Пламя над Тереком - [160]
Ранним воскресным утром Зелим и Астан вскочили со своих постелей, умылись, оделись, наспех позавтракали и отправились на сельский ипподром. Туда же съезжались многие жители окрестных сел. Кому когда-либо приходилось бывать на скачках в Осетии или Кабардино-Балкарии, тот знает, что такие скачки — это народное празднество, всегда яркое, веселое. А тут еще объявили, что будут разыгрываться три призовых места, а победителю, чья лошадь придет первой, будет выдан Большой приз. Ну разве могло сердце горца оставаться равнодушным к таким состязаниям, которые у всех зрителей вызвали большой интерес. Все пришли празднично одетыми, оживленными, радостными. Горячо говорили, спорили, гадали, обнимались.
Когда же распорядитель объявил участников состязания, называл клички лошадей, призы — сотни восторженных голосов слились в могучий гул одобрения.
Вот эти-то подробности подготовки к состязаниям Твердохлебов не стал «обрисовывать», как он говорил, своему другу Чивикову. Он считал, что сделал и так слишком длинное вступление к своему рассказу.
— Ну, поразмяли хлопцы лошадей, попасли, напоили и поскакали домой. Дома-то Зелим батю своего уломал и утром — будь здоров, Астан, садись на Абрека. Даешь приз! Понял? Ну, на беговой круг вышли, а народищу собралось — тьма-тьмущая. Ждут. У Астана сердечко-то колотится, а он виду не подает. Понял? Ну, сигнал дали, и лошади пошли. Абрек сразу, конечно, вперед вырвался, хорошо все было, а на повороте бац — споткнулся. На таком скаку, сам знаешь, в седле редкий ездок усидит. Астан и кувырк на землю. Ахнули все. убился! Но Астан быстро вскочил, пыль смахивает. А конь — от него, думаешь, ускакал? Черта лысого. Подошел к Астану, обнюхивать стал. Тот в седло — и догонять. Понял? Народ от радости шумит, кричит, в ладоши хлопает. «Браво, Астан!» — кричит, а тот как вихрь на Абреке летит. Веришь ли, ветер хлещет, с коня сдувает, но парень в гриву вцепился, шепчет: «Абрек, друг, выручай!» Всех лошадей обогнал, только одна впереди шла, да и ту начал обгонять. На самый финиш, понимаешь, пришли голова в голову. Народ кричит, шумит: «Абреку первый приз! Абреку-у-у-у!!!» Понял? Ну, а судьям лучше видеть законы… Они Абреку второй приз присудили. Веришь ли, Астан чуть не плачет. Стоит перед хозяином Абрека, голову опустил. А народ кругом кричит: «Браво, Астан!» Понял? Отец Зелима похлопал Астана по плечу: «Молодец, джигит, не растерялся и приз взял. На таком бешеном жеребце никто бы не взял». Зелим тоже свое слово вставил: «Еще секунда, и ты бы Большой приз взял». У Астана отлегло от сердца. Добрые слова как рукой усталость сняли…
Вернулся он в город радостный, веселый. Вошел в дом и положил перед братом Алексеем серебряные часы — второй приз.
«Вот новости, — развел руками Алексей, — бить бы тебя за такой «комсомольский поход», по раз приз получил, бить не буду. Только запомни: Кесаевы вторыми никогда не были и не будут!» Понял?
Чивиков с интересом слушал Твердохлебова, не перебивал, только иногда одобрительно кивал головой. А тот изредка поглядывал на него, словно оценивая, доходит ли все, что он говорит, до сердца собеседника. Оба они изрядно утомились и, пожалуй, вздремнули бы часок-другой в своем укрытии, не обращая внимания на противное завывание шакалов, которые изощрялись на все лады. Казалось, зверье окружило пещеру со всех сторон, стоял такой вой, что мороз подирал по коже. Но сон, всесильный сон, брал свое. Прислонившись друг к другу, Яков и Иван задремали. Чутко. Тревожно.
Обоих разбудил орудийный выстрел. За первым раздался второй, третий, и пошла канонада.
Иван Твердохлебов вскочил, встряхнулся и, словно чему-то радуясь, положил руку на плечо Чивикову.
— Пошли, Яша! Это, видно, Филипп Рубахо жизни дает. Совсем рядом. Пошли!
— Поспали бы ночь, а потом разобрались бы.
— Поспишь тут, слышишь, гаубицы бьют — это, брат, наши.
Чивиков встал на ноги, провел руками по лицу, вышел из пещеры, осмотрелся.
— Темень, черт побери, ничего не видать. Как бы к фрицам в гости не угодить.
— Да вот же тропка, видишь? Не дрейфь, Яша, пошли.
И Твердохлебов пошел по каменистой тропке. Полусонный Чивиков — за ним, ворча и жалуясь на усталость.
— Заблудимся к чертовой матери. Давай вернемся, Иван.
— Не заблудимся! У меня компас точный, Яша. А каково будет, если нас в пещере обнаружат солдаты? А? Понял? Трибунал, брат, как пить дать. Политику понимать надо. А Филиппа Рубахо найдем, значит спасены. Понял?
Осторожно, иногда перебрасываясь редкими словами, засыпая на ходу, помогая друг другу, шли они до самого рассвета. Горная тропинка привела их к маленькому аулу, сакли которого прилепились к пологому склону невысокого хребта. Остановились, не решаясь войти в селение. Сели наземь и начали наблюдать.
— Как думаешь, — спросил Чивиков, — свои там или чужие?
— Думать нечего, разведать надо. Похоже, что немцев нет, караульных не видать. Подождем. Война, брат, дело такое. Терпенье. Где к траве, где к елкам.
Селение казалось мертвым. Нигде ни дымка, ни живой души. Маленькие сакли молчали, их стены из дикого камня сливались с цветом скал. В предрассветной дымке за горой вспыхивали и гасли сигнальные ракеты.
На русский язык переведено уже несколько книг известного осетинского писателя Тотырбека Джатиева — «Два друга», «Морской джигит», «Горная звезда», «Пламя над Тереком», «Дика», издан сборник повестей и рассказов. В настоящую книгу включены две повести. В первой — «Тайными тропами» — поведана действительная история храброго командира особой партизанской бригады осетина Хатагова, которая действовала в годы войны на территории Белоруссии. Во второй повести — «Мои седые кудри» — рассказывается о судьбе осетинки Назират — о ее безрадостном детстве, которое прошло в условиях царской России, о молодых и зрелых годах, совпавших с рождением и становлением советской власти на Кавказе.
Осетинский писатель Тотырбек Джатиев, участник Великой Отечественной войны, рассказывает о событиях, свидетелем которых он был, и о людях, с которыми встречался на войне.
Следы остаются — первая книга о милиции Северной Осетии. Вместе со всеми органами внутренних дел страны сотрудники милиции республики стоят на переднем крае борьбы с пережитками прошлого в сознании людей. Решительно пресекая преступные посягательства на социалистическую и личную собственность граждан, личность и права советских людей, они борются за утверждение социалистической законности и справедливости, за высокую дисциплину и образцовый общественный порядок. В создании сборника приняли участие журналисты, работники МВД республики.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.